МИР И ХЛЕБ КАЖДОМУ ДОМУ!

 1. РЕЛИГИЯ ЗЕМЛИ

Философ Николай Бердяев, весьма почитаемый в кругах политических и экономических либералов России, утверждает, что в русском народе сильна религия земли. «Земля – последняя заступница». У него это стоит рядом с Богородицей.

Если иметь в виду Церковь, то Богородица в Россию после отлучения возвращается: восстанавливаются храмы, в них по святым праздникам со свечками стоят первые лица государства. Религия земли, напротив, погружается в атмосферу невежественного атеизма. Истощение этой религии привело к тому, что «на земле», то есть в деревне, уже остаётся тревожно малая часть населения. Исход продолжается всё убыстряющимися темпами. Похоже, что на большей части территории страны в эту «церковь» скоро ходить будет некому.

КОМУ ПРЕДЪЯВИТЬ СЧЁТ ЗА ЭТО?

Тут неизбежны аналогии. Если мы хорошо знаем, кому предъявлять (и справедливо предъявляем!) счёт за церковный атеизм, если мы механически перемещаем спрос с большевиков на более позднюю идеологию КПСС, то правомерен вопрос: а какая партия царствует над теперешней конструкцией государства, в котором так принижена и фактически разрушена аграрная сфера бытия?

Дело в том, что и после устранения КПСС государственное строительство остаётся прерогативой партий. Тут уместно вспомнить другого известного в России философа, Ивана Ильина. И задуматься. Ильин, рассуждая о том, какая власть должна прийти на смену Советам (Это в 50-е годы, за четверть века до горбачёвской перестройки!) говорил о партиях, что это в высшей степени опасная форма организации народно-политического мнения. «Партия есть союз людей, договорившихся друг с другом о том, каким способом ей лучше всего захватить государственную власть в свои руки. Этот вопрос одни партии решают лояльно и легально, другие тайно и насильственно. Но посягание на всю полноту власти присуще всем партиям. В партиях ведутся особые списки, кому какая должность предназначается… Идея лучшего гражданина заменяется идеей партийно-угодливого ловчилы. Партийность заслоняет и заменяет качество человека», – писал Ильин. (И.А.Ильин. Издание Обще-Воинского Союза. Париж, 1956 г.)

Так ответим же на вопрос. В роли партии власти уже вполне для спроса созрела «Единая Россия», включая её предшественниц: «Наш дом – Россия», «Единство»… Партия власти снова провозглашена с «броневика» и неслабо защищает свои позиции.

К слову, точнее – к теме: на пике реформ, в 1993 году, была создана Аграрная партия России, обещавшая стать защитницей крестьянства. Что только с ней не проделывали и слева и справа, пока в 2008 году не «слили» в «Единую Россию».

В 2008 году президент России Дмитрий Медведев сделал нечто противоположное осуществляемому ранее курсу на сокращение числа политических партий. Дал право всем, кто сорганизуется в политическую единицу с числом в 500 «бойцов», регистрироваться и участвовать в выборах. Понятно, для партий-лидеров карлики конкуренции не составляют и не опасны, а в блоки объединяться им запрещено.

Сорганизовались и наследники Лапшина, решившие возродить Аграрную партию. Но путь к регистрации в Минюсте им преградило одно обстоятельство. Их опередили. Бренд АПР уже оказался зарегистрирован, причём зарегистрирован теми, кто приложил немало усилий к ликвидации партии Лапшина. Отступление инициаторы посчитали неприемлемым и решили: расширив диапазон своего проекта, связать в один «сноп»производителей и переработчиков сельскохозяйственной продукции. Зарегистрировались с аббревиатурой ОАППР – Объединённая аграрно-промышленная партия России. В основу программы закладывается всё же возрождение села с выделенным «в курсив» акцентом на национальную продовольственную политику (читай: безопасность). Ничего не скажешь, архиактуальная задача! О реалиях её решения разговор впереди.

НЕМНОГО О ДРУГОМ, НО ПО КОНЕЧНОЙ СУТИ – О ТОМ ЖЕ.

Все политические партии и движения несут на своих щитах декларации о благоденствии страны, и не в последнюю очередь провозглашаются сила, мощь и независимость государства. За всем этим следуют посулы счастья всему народу.

Прочитал в одной газете: «недовольные в стране есть, но недовольства не наблюдается». Болотная площадь и Проспект Сахарова, явившие в 2011-2012 годах эклектику протестных всплесков, обнаружили до жути гнетущую незрелость оппозиции. Причём на лицах инициаторов протеста (протестов) – лицах так или иначе узнаваемых – узнавались фигуры недавних потрясений в стране: дефолта, воровской приватизации, земельного передела, «свободной» морали. Чистых, похожих на матроса Железняка, лиц не замечалось. Удальцов? Но он же воспринимался вкупе со всеми орущими на митингах. Навальный? Но он же в основном виртуальный, из «ю-туба».

Что правда – недовольства со стороны крестьян действительно не наблюдается. А где его выявишь? На выборах? Но теперь даже сельские избирательные округа, как и бывшая Аграрная партия, слиты в округа общие, в основном городские. Нет их.

И что-то такое происходит в верхах… Толпе, словно собаке (чур не сравнивать в прямом смысле!) в опытах Павлова – помните, вместо привычного круга, вызывающего рефлекс слюноотделения, показали овал, отчего собака сошла с ума. На роль лидера партии власти уже во второй раз назначили председателя правительства. Вот вам, то есть нам, чтобы не толковали превратно слова почитаемого Ивана Александровича Ильина, который порицал все партии за их стремление к абсолютной государственной власти. Об избрании Медведева (после Путина) решено вполне лояльно и легально, под аплодисменты и овации. Куда дальше-то? Государственная власть и партия сразу в одном лице.

Партия-фаворит обречена на обслуживание исполнительной и верховной власти в качестве её демократического прикрытия. Она формирует представительные органы власти. Когда в избираемых структурах собирается конституционное большинство членов одной партии (сколько нужно для безоговорочного принятия решений), эти органы перестают быть «местом для дискуссий». Ресурс власти используется в дальнейшем для расстановки по местам всех остальных политических и общественных образований. Такой прецедент мы сегодня наблюдаем на примере «Единой России». В её «руках» властный ресурс государства, и эти руки развязаны на принятие любых законов.

Законотворчество идёт спрямлённым путём: исполнительная власть, правительство пишет под себя законы и, имея конституционное большинство своих представителей в Думе, проталкивает их в жизнь. Реформы в стране, отрепетированные в 90-е годы на разрушении советского монолита власти, продолжаются. Народ проглатывает их одну за другой.

И вдруг… Случилось такое, что по поводу неожиданного шага в тоннель, в конце которого не видно света (речь о реформировании Академии наук), оппозиция в лице фракции КПРФ в Думе объявила демарш к отставке правительства Медведева. И быстро собрала нужное количество подписей. Но перебивкой стали парламентские каникулы. К началу осенней сессии, надо полагать, будет что-нибудь придумано. Да и придумывать ничего не надо: две трети кресел в парламенте у «Единой России», а лидер этой партии – не угодивший коммунистам Медведев. Неужели же партия-фаворит своего лидера сдаст!

Но если даже это произойдёт – окажись на то согласие президента Путина – уже наготове новая политическая сила, пока что обряженная под невинно-девственное (в смысле ресурса власти) движение – «Народный фронт». Во главе с президентом Фронт обещает стать силой, не слабее бывшей КПСС. Дал бы Бог этой силе направить дальнейшие реформы туда, куда следует. Слабая надежда теплится, хотя её время от времени остужает замедленная реакция самого президента в части применения строгих антикоррупционных мер к отдельным особам высокопоставленного ранга. Борьба пока что избирательна, стандарты двойственны.

ЗА НАМИ РОССИЯ?

Сила, мощь и независимость государства образуются из сложения усилий многих поколений. У России всегда был надёжным щит Родины – армия и флот. Развитую экономику формировало наличие природных и людских ресурсов. При наличии всего этого страна была независимой и свободной мировой державой.

Перемены форм государственности и власти, в коих Россия недостатка не знала, зачастую искривляли линию общественного прогресса, но здоровый консерватизм и монолитность народных масс придавали державному кораблю определённую остойчивость и скорость хода.

С приснопамятных времён у многих поколений в чести был русский завет: «За нами Россия!». И под этим, кроме всего прочего, подразумевались бескрайние просторы полей. А поле лишь тогда – поле, когда на нём трудится человек. И когда общественное сознание людей, суммарная энергия ума аккумулируют условия исключительно для собственного воспроизводства материальных и духовных благ. И при этом надлежит помнить, что одно рабочее место пахаря поддерживает жизнеспособность десятков рабочих мест в иных сферах человеческой деятельности, а кладезь духовности и морали извечно был присущ российской деревенской среде.

Поле в России немыслимо без села. И что же такое нелепое мы, россияне, сделали и делаем, что с лица нашей земли исчезли десятки тысяч сёл и деревень? Как же мы обесценили жизнь и труд крестьянина, если он от безысходности, а порой и без сожаления покидает свои гнездовья, а детей уже давно при благих намерениях выпроводил за околицу.

Ныне города вырастают в мегаполисы, а деревни вымирают. Земли сельскохозяйственного назначения становятся городскими или неизвестно чьими. Истощаются стада животных. Прилавки городских магазинов и рынков превращаются в сплошные стадионы, на которых уже сегодня неодолим чужестранный игрок, защищённый хитроумными превентивами в виде Всемирной торговой организации (ВТО) и прочих инструментов для рыночной экспансии против придавленного собственной государственной властью российского крестьянина.

Это результат того, что мы утратили понимание приоритетной роли аграрной сферы, а ведь в России для обеспечения существования всего живого на земле иных приоритетов не было никогда. Это в малых странах с ограниченными земельными ресурсами этой роли традиционно не придаётся значения, жизнь и быт народов издревле складывались исходя из компактного проживания людей в городах с ориентировкой на заимствованное обеспечение продовольствием. Иное дело, когда стиль общественной жизни исторически складывается на основе самодостаточности страны. Россия извечно была страной с избытками богатства. И пока аграрная сфера с её огромными пространствами и людскими ресурсами была по своему потенциалу беспрецедентна во всём мире, ничто не мешало ей оставаться великой мировой державой, имеющей неколебимый авторитет в международной политике. Не могло помешать даже то обстоятельство, что по ряду направлений технического прогресса мы были страной «догоняющей». Но ныне мы утратили статус аграрной державы – стартовую базу для самостоятельности. Россия попала в глубокую зависимость даже от малых европейских стран по продовольственному обеспечению.

Имея такую зависимость – до 45-50 процентов объема потребления – по большому счёту бесполезно тратить бюджетные деньги на армию и вооружение, безопасность страны при самых критических ситуациях всё равно не будет гарантирована.

Сложившаяся ситуация для России противоестественна, причину её и не хотел бы да найдёшь в управлении государством. Трансформируется менталитет нации, из него выхолащивается коренное триединство понятий «Отечество. Земля. Независимость», которое только и способно консолидировать все слои российского населения. Над этой триадой возвышается (должна возвышаться!) соответствующая национальная продовольственная политика.

Значит, что? Наследники Михаила Лапшина, решившие создать Аграрно-промышленную партию как партию для бедных и не очень, для сельских и городских, для патриотов и интернационалистов, для всех, кто устал выкладывать за пропитание по две трети семейного дохода – на правильном пути? Смелое решение, надо сказать. В бытность ещё горбачёвского «нового мышления» перерабатывающая промышленность и агросервис сумели обособиться от производителей зерна, молока и мяса до такой степени, что, фигурально выражаясь, мельница, молокозавод, мясокомбинат и кузня удалились от поля и фермы на немыслимое расстояние. Между ними расплодилась масса посредников. Теперь что? Партия будет выбивать клин между теми, другими и третьими? Национальная продовольственная политика, если бы она была в чести и силе, должна работать в этом направлении под эгидой государства, а не партии. Но работает плохо. Значит, ОАППР опять должна выходить на тропу войны… с государством? А кто позволит?

ИСКАЛИ ХОЗЯИНА ЗЕМЛИ – ПОТЕРЯЛИ… ЗЕМЛЮ

Если посмотреть на современную Россию с позиций избранных ныне предпочтений, то увидим образ глобального миропорядка при постоянных уступках традиционных национальных интересов Отечества.

Национальные интересы немало пострадали от либерализации политики в сфере земельных отношений. Либералы уповали на то, что свободная купля-продажа земли даст толчок притоку иностранных инвестиций в экономику России.

Тут автору не обойтись без экскурса в историю. Превратить землю в простой товар пытались, начиная с 1992 года, миссионеры либерально-демократической волны под видом земельной реформы, возглавить которую тогда было поручено вице-президенту России А.В.Руцкому. Отдельные эпизоды этого действа описаны мною в разделе опубликованного в 2006 году очерка «Можайский тракт», небольшая глава в нём называется «Кремлёвские посиделки». Приведу её в сокращённом виде, выбирая самые характерные места. Теперь, по прошествии лет и событий, приравниваю написанное тогда к стенографическому документу. И читатель увидит, сколько в нём абсурда.

«Состав участников («посиделок» — М.С.) как будто специально подбирался, чтобы заодно демонстрировать и достижения российской демократии. Здесь были и известный экономист-реформатор Павел Бунич, и директор института США и Канады Георгий Арбатов, и знаменитый хирург-офтальмолог Святослав Фёдоров, и президент Россельхозакадемии Александр Никонов, и публицист Юрий Черниченко, и кинодеятель Никита Михалков, и руководитель фракции «Аграрный союз» в Верховном совете Михаил Лапшин, и академик Россельхозакадемии Александр Каштанов…

Кто-то возлагал надежды на новые поселения на свободных землях… Никита Михалков, например, утверждал, что места для таких поселений надо выбирать так, как раньше выбирали под церкви, чтоб они, как церкви же, стояли вечно. А коль крестьянин сам отстроится не в состоянии, ему должно помочь государство, и тогда существующее хозяйство страны будет прирастать новой мощью.

Юрий Черниченко, уже к тому времени «запатентовавший» своё определение коллективных хозяйств как «агрогулаг», блистал образностью своего красноречия. Обращаясь к Руцкому, он говорил:

– Вы, Александр Владимирович, военный человек, почему не сказали, сколько времени надо части для выхода из вражеского окружения, чтобы все бойцы не передохли.

«Часть» – это, по его мнению, крестьянство, объединенное в «агрогулаг». А окружение – не больше, не меньше, чем советская власть, создавшая колхозы и совхозы, в основе которых лежит, будь она неладна, общественная собственность на средства производства, включая и землю.

Замечу, уже были изданы указ Бориса Ельцина и постановление руководимого Гайдаром правительства: колхозные и совхозные земли и все средства производства требовалось условно разделить на паи и доли, эквивалентом которых сделать бумажки типа ваучеров, к тому времени уже розданные на общественную собственность в промышленности.

– Когда будут созданы акционерные компании, в которые войдут сами крестьяне, – заявлял один из разработчиков проекта земельной реформы министр сельского хозяйства РФ Виктор Хлыстун, – тогда реформа заработает».

Тут министр ошибался. Сегодня, то есть почти четверть века спустя, когда пишу эти строки, бывшие колхозы и совхозы действительно давно преобразованы в акционерные компании, в сельхозкооперативы, но реформа… скатилась в пропасть. Смена одной коллективизации на другую закончилась общей разрухой на селе. Именно за эти годы с лица земли по всей России будет стерто 17000 деревень.

Далее. «…Руцкой изыскивал для финансовой поддержки фермерства 960 миллиардов рублей, надеясь выручить эти деньги от продажи земли. Через кремлевский совет по агропромышленной реформе он пытался узаконить право частной собственности на землю путём внесения соответствующей поправки в Конституцию СССР, принятую в 1976 году.

Конституция оставляла как бы за скобками право распоряжения землёй, а точнее – её куплю-продажу. «Консерваторы» типа Лапшина и Харитонова ратовали за установление десятилетнего моратория на реализацию этого права. Либерально настроенные ораторы боролись за то, чтобы немедленно протащить соответствующую запись в Конституцию. На их стороне воевал и вице-президент. Понятно, он следовал линии Ельцина, за которым стояли российские либералы и иностранные советники, подталкивающие к форсированию рыночных отношений во всех сферах жизни. Советниками кишели все правительственные структуры, кремлевская администрация. Руцкой в соответствии со статусом вице-президента отрабатывал их сценарий. Но при этом старался изображать из себя независимого демократа.

Он обычно брал мел и, как школьный учитель, подходил к доске. Проставлял столбиком цифры, а затем скорописью, заносил в предполагаемой им последовательности этапы реформы.

Первый этап: провести четкую инвентаризацию земель, выпустить документы-сертификаты. Всё ли надо продавать? – Следовала длинная пауза. – Земли рентабельным колхозам и совхозам отдать бесплатно, зачем их продавать? Но есть хозяйства нежизнеспособные, там уже людей не осталось. Там будем создавать фермерские хозяйства. Их уже 90 тысяч в России.

Мел перемещается под следующую порядковую цифру. Теперь речь о финансовом обеспечении процесса фермеризации.

– Фермерам надо выдать 960 миллиардов рублей. Где взять эти деньги? Земельные банки! Туда закачаем деньги от продажи земли.

На доске пишется три загадочных буквы: «ПГС».

– За рубежом есть масса желающих купить у нас землю под промышленно-гражданское строительство. А чего нам бояться? Что иностранец построит – он с собой в рюкзаке не унесет… Продажа земли – только через земельный банк. Вырученные деньги – фермерам на обзаведение. От земли, через сертификаты и снова – в землю. Здорово? Чтобы был контроль, создадим земельные суды.

Интонация голоса меняется:

– Мы советы (то есть, советскую власть. – М.С.) на этом рынке заменяем банковской структурой… Мы же в фонд перераспределения сбрасываем не всю землю, а только часть…

– Кто этот – «мы»? – резко поднялся председатель колхоза из Дагестана Магомед Чартаев. – Почему журналисты, юристы, учителя, адвокаты (он был бы прав, если бы добавил « и летчики». – М.С.) лучше знают, как проводить реформу, чем те, кто живёт на земле? Откуда это пошло? Если нужна земельная реформа, то для этого в конституции всё есть, и никаких поправок не требуется. А конституционным законом надо закрепить мораторий на куплю-продажу земли.

Как раз к этому вице-президент и подбирался.

– Одиннадцатый день съезд народных депутатов заседает и пара хватает только на свисток.

По его мнению, паровоз должен везти исключительно агропромышленную реформу со свободным рынком земли. причём по рельсам, проложенным иностранными консультантами и режимом, который и его самого уже выставил на посмешище, поручив заниматься абсолютно несвойственным для военного лётчика делом. Но он продолжал упорствовать, снова схватил мел и бросился в очередную атаку, начертив в этот раз на доске квадрат с клетками.

– Не надо быть пешкой до такой степени, чтобы не понимать, что речь идёт о выставлении на продажу неиспользуемых в сельском хозяйстве земель.

С места голос подает академик Каштанов. Александр Николаевич предельно толково отреагировал на этот «шахматный ход» вице-президента.

– Шахматная доска есть, – кивнул он на рисунок Руцкого, – но все пешки на ней перевернуты. Давно пора иметь хотя бы контуры аграрной политики, а мы – кто в лес, кто по дрова. Сельским хозяйством, наверное, можно управлять и без особой мудрости, хотя я в этом сомневаюсь, но оно абсолютно не терпит глупостей. Мы не даем никакой форме хозяйства прижиться и эволюционировать. У нас всё время – революции…

Началась бурная перепалка. Сквозь шум раздался голос Лапшина: Лидер депутатской фракции «Аграрный Союз» идею о земельном банке поддержал, она проверена исторической практикой России.

– Но нам известно об абсолютной неготовности банковской системы к работе с землёй. Там нет специалистов, которые могли бы выдавать сертификаты на земельные участки. К тому же, это должны быть государственные банки, а не коммерческие. В стране нет земельного кадастра – основы основ земельных отношений. Споры возможны даже из-за межи в десять сантиметров шириной, а у нас сегодня на каждые шестьдесят тысяч гектаров земли остался один землеустроитель.

Опять Черниченко не замедлил влить язвительную струю:

– Всё всем сразу стало понятно: у Лапшина классовая психология, классовый подход. Возглавлять земельную реформу должен Семён Давыдов. Вам, Александр Владимирович, на этой стезе суждено погибнуть.

Подозрительно много здесь высказывалось пророчеств. И эти слова Черниченко тоже оказались пророческими, слава Богу, не в буквальном смысле… Вопросы Лапшина буквально вырвут у вице-президента тираду, которая для многих выявит двусмысленность его поведения: Что такое – Советы? – Воскликнет он, и кусок мела рассыплется у его ног, окропив белой пылью отутюженные отвороты чёрных брюк. – И вообще, сколько лет у нас Страна советов? Они ничего не могут. Советы управлять не должны! Здесь речь идёт о разделении власти. Банк – это исполнительная власть, а контролировать будет суд. Причем, не народный суд, а суд присяжных. Давайте создадим суд присяжных…

Он всё сваливал в одну кучу…»

Читатель должен заметить, что земельные торги стремились узаконить не в натуре. Это была виртуальная афера. В свободный рынок сталкивали… свидетельства на право собственности на землю. И ведь узаконили же, в конце концов.

По поводу принятия Земельного Кодекса Дума второго созыва (1995-1999гг), в которой преобладало представительство левых сил, отстаивающих мораторий на свободную куплю-продажу земли, весь свой депутатский срок «бодалась» с президентом Ельциным. Правительство и президент придерживались конституционных положений (Конституция 1993 года), снимающих ограничения в этом деле. Дума отстаивала мораторий. Кодекс несколько раз возвращался из Кремля в Охотный ряд на доработку. И вот под занавес 1998 года, 23 декабря, на голосование вносится уже одобренный президентом вариант, в котором стороны солидализировались на том, что конституционное право на распоряжение землёй в полном объёме распространяется на садовые, дачные, приусадебные участки, а купля-продажа земель сельскохозяйственного назначения до принятия специального закона «не предусматривается».

«Не предусматривается» – это, конечно, был недозрелый плод законотворчества. Но, по мнению многих сторонников такой формулировки, нельзя было дальше гнуть «палку». Этим пренебрёг депутат Виктор Шевелуха, академик Россельхозакадемии. Он стал настаивать на более жесткой формулировке: «не допускается». Ну, «палка» при этом, что называется, хрясь и – пополам. Шевелуха был членом фракции КПРФ, когда палата с его мнением не согласилась, коммунисты всем составом фракции покинули зал. Принятие Кодекса было провалено, «незавершёнка» переместилась в Думу следующего созыва, работающую уже при президенте Путине.

В этом составе Думы крестьянское лобби уже было в меньшинстве. Предлагалось начинать принятие Кодекса не с первого чтения, а с камня преткновения, о который споткнулись в предыдущем созыве. В частности, за это голосовали депутаты-аграрии. Но их доводам не вняли. Более того, Совет Думы «переместил» процедуру принятия Кодекса из под юрисдикции Отдела по аграрной политики в Отдел имущественных отношений. Это была очередная веха на спрямлённом законотворческом пути, по которому землю столкнули в рынок.

О последствиях написано много. Написанное полно драматизма. Тот «троянский конь», которого либералы «оседлали» статьями 9, 36 и 62 Конституции РФ 1993 года, сегодня вытаптывает пустеющие поля на огромных просторах России, так как земля зачастую оказывается в скрытой собственности частных лиц, но недоступной для использования по прямому назначению. Тот «троянский конь» бьёт копытом и в сфере ценообразования при промышленно-гражданском строительстве, высекая искры в виде заоблачных цен на земельные участки. А также в виде непомерных откатов за ценовые уступки в земельных сделках.

То всё твои дела, партия власти!

А РОССИЯ ЛИ ЗА НАМИ?

Уже сказано, что Объединённая аграрно-промышленная политическая партия намеревается в русле национальной продовольственной политики солидаризировать интересы людей, независимо от их рода деятельности, места проживания, национальности, вероисповедания и уровня образования. Попросту выражаясь, общество должно объединиться в стремлении иметь за счёт собственного производства дешевое, высококачественное продовольствие. И в полном достатке.

На пропитание сегодня средний россиянин тратит до 75 процентов своего заработка, тогда как по примеру цивилизованных европейских стран должен тратить не более одной трети. Разве такая постановка вопроса не собирает в кучу народ? И не принуждает по метрам, по сантиметрам промерить путь препровождения продукта крестьянского труда от поля, от фермы до прилавка и потребителя?

Увы, на этом пути мы убедимся, что в агропромышленном комплексе, включающем производителя, заготовителя, транспортника, переработчика, работника сервисных служб, товароведа и продавца…каждое последующее звено… рубит под собой сук. Низовое, первичное, а, по сути, главное звено, олицетворением которого является крестьянин, уже раздавлено. Переработчик испытывает проблемы от убыли воспроизводства начального продукта, грубо выражаясь, сельскохозяйственного сырья. Заготовителя разоряет мизер ценовой дельты. Недогружен транспортник. И так далее. Государство, до этого ладившее согласованное действие всех звеньев, ликвидировавшее прежние формы управления комплексом, не предприняло исчерпывающих мер по воссозданию новых форм взаимодействия звеньев с соблюдением паритета интересов тех, других, третьих и четвёртых. Остался один путь – за границу. Покупать чужое, загубив своё.

Тут я забегу намного вперёд, чтобы подтвердить мысль об убыли воспроизводства, как угрозе развитию, например, молочной промышленности. Сегодня уже существующие мощности переработки молока в России загружены только на 57 процентов, и государство до 2020 года намеревается направить сюда ещё 100 миллиардов инвестиций. Добро бы преумножать этот ресурс приростом поголовья коров, числа ферм, а фермы извечно были градообразующим производством в деревне. Вот тебе было бы и возрождение села! И уместными оказались бы фантазии Никиты Михалкова (читай выше) о том, как и где надо основывать новые сельские поселения.

Но перерабатывающая промышленность даже при недогрузке мощностей давно выглядит кукушкой, залетевшей в гнездо жалкой пичуги. Однако в аграрный сектор экономики, в состояние коровьего стада в том числе, экономический блок правительства никак не хочет выделять более одного процента от бюджета, хотя подавляемое абсолютным большинством партии власти в парламенте аграрное депутатское лобби требовало 15 процентов. За 15 процентов во все годы своего существования боролась Аграрная партия Лапшина.

Одно неудобное обстоятельство ершит и буровит ход моих мыслей о будущности партии, в которую её организаторы намереваются «принять» переработчиков сельскохозяйственной продукции. Во-первых, эта сфера неоднородна. Внутри её происходит скрытая борьба, отчасти сравнимая… с апартеидом. Без микроскопа, «без приборов ночного видения» трудно было заметить, а сейчас это рассекречивает Интернет, что с того самого момента, когда кремлёвский мечтатель Руцкой разжигал аппетиты депутатов на иностранные инвестиции, в Москве (под влиянием иностранных советников), в Париже и на Бермудских островах уже созревали проекты по захвату молочного рынка в России. И сегодня на рынке переработки молока сложилась монополия трёх иностранных гигантов: Вимм-Билль-Данн, Данон и Юнимилк.

Об апартеиде сказано не случайно, он распространяется из-за границы как на дочерние предприятия этих фирм ( а они уже рассредоточены по всей России), так и на «телепающие» в российской глубинке и числящиеся пока независимыми заводы местного ранга. Оружие апартеида – закупочные цены на молоко. Именно на этом отрезке пути выявляется злостная фигура апартеида. Фигура ценовая, шкурная. Когда в сельском хозяйстве наступает так называемая пора большого молока, переработчики назначают на него такую цену, что содержание стада зачастую становится убыточным. Между тем, цена молока на прилавках магазинов остаётся неизменно высокой. В летнюю пору для переработчиков-монополистов «Домик в деревне» ( товарный знак Вимм-Билль-Данна) превращается в сущий Клондайк. Только заботятся ли монополисты о состоянии этого «домика»? Крестьянского домика! Цены летом падают по сравнению с зимними вдвое или почти вдвое.

Не знаю, какой партии может быть «по зубам» подавление страсти наживы в сфере рынка. Партии власти? Через влияние на правительство – может быть! Но потому и возникает острая потребность в альтернативных партиях, что «государственная» партия не вершит настоящую национальную продовольственную политику.

По большому счёту я ведь пишу этот очерк не во славу и не в осуждение политических партий. Мне более близка и симпатична точка зрения философа Ивана Ильина в отношении всех партий. Просто за державу, как говорится, обидно.

Налицо факт разрозненности и разобщённости сфер, призванных решать единую задачу – задачу возрождения национальной продовольственной политики. Эта и только эта политика способна объединить нацию, так как она самая насущная и касается всех. Она необходима как для внутреннего благополучия всех народов, так и для общего международного статуса ведущей страны в мире.

На планете со стремительно растущим населением так же стремительно возрастает потребность в продуктах питания. Уже в ближайшее время сильнейшей будет та страна, которая решает самый насущный продовольственный вопрос не за счёт международного рынка – рынок всегда насыщен экспансией – а за счёт мощного собственного производства. Мы, как никакая другая страна, располагаем для этого главным достоянием – земельными ресурсами, талантливым и трудолюбивым народом, наконец, опытом организации высокопроизводительного труда на земле.

Повышение эффективности земельных ресурсов, ресурсов почвы, гораздо существеннее для экономики, для будущего страны, чем интенсивная эксплуатация недр. Наука, её выдающиеся деятели – от Вернадского, Докучаева, Вавилова до ныне здравствующего академика-земледела Александра Каштанова – указывает на приоритетную роль антропогенных факторов в состоянии природы. Какова деятельность человека на земле, такой будет и сама земля-кормилица.

Сегодня схема общественного построения в грубом выражении выглядит примерно так. Убывающее крестьянство – истощающийся ресурс отечественной перерабатывающей промышленности – развивающаяся торговая сеть с её природными купеческими страстями – шакальи инстинкты всевозможных закупочно-торговых и сервисных посредников, срывающих куш от первых, вторых и третьих – тощий кошелёк массового покупателя, именуемого гражданами великой страны, из которого до 75 процентов «налички» изымается исключительно на еду. Так «рисуется» общая картина бедности. Государство бессильно покрывать это беспомощными социальными программами, постоянно страхуясь от того, что за любой из мер оказания финансовой поддержки населения следует рост инфляции.

И второе, очень важное. Сложившаяся за два последних десятилетия демографическая картина, связанная с неуправляемой урбанизацией населения, создаёт опасность запустения огромных территорий России. И тогда станет реальной угроза расчленения страны. В силу известной пословицы, что свято место не бывает пусто, дело идёт к тому, что на появляющихся территориальных пустошах начнут образовываться анклавы других государств, и о таких перспективах уже нагло заявляют заокеанские политические деятели.

В этой «перспективе» таится угроза, стократно превосходящая даже опасность утраты собственной продовольственной безопасности. А в целом это характеризует нынешнюю экономическую и политическую стратегию государства. Религия земли (если опять вспомнить Бердяева) всё больше изнемогает в тисках «атеизма».

Уместно лишний раз подчеркнуть: напрасно изобретать какую-либо оборонную доктрину и тратить огромные средства на модернизацию армии и вооружения, если отсутствует равноценная воля к обеспечению надёжности тыла. Следует подчеркнуть и то, что, теряя российскую деревню, мы теряем не только кормилицу, но и источник национальной культуры, кладезь традиций, лицо России. Потеряв деревню, мы потеряем себя, свою национальную идентичность.

Общенациональная продовольственная политика государства – это настоящее, прорывное дело, требующее мобилизации всех сил общества и энергии всего народа.

МИР И ХЛЕБ КАЖДОМУ ДОМУ!

18 августа 2013 г.

Об авторе. Михаил Сильванович – автор пяти книг публицистики о жизни села и проблемах сельского хозяйства, член Союза писателей России, лауреат премии Союза журналистов СССР, заслуженный работник культуры РСФСР. Почти 15 лет работал в «Сельской жизни» — собственным корреспондентом по Омской и Тюменской областям, затем редактором отдела, членом редколлегии. Был главным редактором газеты Аграрной партии России «Российская земля». Работал в Комитете народного контроля СССР, в Главном контрольном управлении Президента России. Более подробно с творчеством автора можно познакомиться на его интернетсайте по адресу omskmis.ru