Сергей Гиль: «Омску нужны табуны предпринимателей»

С кандидатом педагогических наук, профессором, руководителем оргкомитета Национального чемпионата профессий и предпринимательских идей Сергеем Гилем в ресторане "Европа" мы поговорили о том, где лучше учиться, работать и строить карьеру.

Евгения Конышева: Сергей Сергеевич, по Вашему мнению образованный человек – это какой? Какими качествами он должен обладать?

Сергей Гиль: Образованный человек – это человек, умеющий учиться в условиях неопределенности, умеющий из неопределенности делать определенный продукт. В международных документах об управлении качеством бизнеса прописано такое значение компетентности: это доказанная способность работника приносить необходимый результат. Ключевые слова – "доказанная" и "необходимый". Поэтому образованный человек в контексте времени — это человек, у которого образование является продуктом, товаром и ценностью.

Евгения Конышева: Зависит ли карьера от образованности?

Сергей Гиль: Она зависит от способностей делать выгодные предложения, исходя из тех ресурсов, которыми ты располагаешь, и от того, кто её делает. А делает карьеру сам человек. Он предлагает на рынке труда то, чем он располагает.

Евгения Конышева: То есть в современном мире слово "протеже" неактуально, Вы считаете?

Сергей Гиль: Почему? Актуально. Более того, от этого очень многое зависит. Но! Можно сколько угодно протежировать, но если человек сам абсолютно не склонен собой заниматься — ему это не поможет.

Евгения Конышева: А карьеру можно сделать в любой сфере?

Сергей Гиль: Вопрос в том, что понимать под карьерой? Слово "карьера" в русском языке обозначает "поприще". "Попрать, в свою очередь, означает "растоптать", "преодолеть", "освоить". А есть трактовка карьеры, которая появилась в советский период благодаря вертикально построенным организациям, то есть тем, где есть логика вертикального роста. Первое, что приходит в голову — чиновничество. В современном мире этот термин вышел опять же из транснациональных корпораций, в которых уже давно построена лестница ротаций сотрудников. Причем эта лестница придумана управляющими для того, чтобы сотрудники не теряли формы. В этой связи есть такое понятие как "траектория карьеры". Этот термин целиком прозападный. Это отражение того, как очень правильные специалисты по управлению персоналом сконструировали цепочку шагов, при помощи которой человек будет постоянно находиться в тонусе и тем самым постоянно повышать свою мобильность и производительность труда. Благодаря мощной мотивации и стимуляции, работник воспринимает это как абсолютно благую, замечательную линию своего развития и так называемого карьерного роста. Таким образом, есть линия вертикальная, а есть горизонтальная. Всё зависит от личного выбора. В России, на самом деле, вертикальная линия не просматривается — страна большая очень.

Евгения Конышева: Где лучше получать образование?

Сергей Гиль: Получать образование следует там, где дают квалификацию человека, способного обучаться. Например, Лондон – неплохое место для того, чтобы получить квалификацию очень мощного обучающегося, потенциального работника. Европейские школы, в отличие от российских, создают студентам непростую жизнь. Студент за всё отвечает сам. Учиться нужно там, где студентом будут заниматься и где его реально научат учиться и научат трудиться. Но мы же все не уедем за рубеж. И потом — мы платим налоги, чтобы система образования нам вроде как возвращала вложенные средства качественными услугами в этой сфере. Поэтому систему надо просто разворачивать. Вот здесь работодатели и предприниматели — самое важное. Если образование не занимается подготовкой ребенка к трудовой жизни, значит надо его, образование, спрашивать – почему вы этого не делаете и как вы будете это делать? Петь песню о несчастье, низком финансировании и прочем не надо — мы все живем в одной экономике.

Евгения Конышева: А где лучше всего работать?

Сергей Гиль: Самый интересный рынок с позиции карьеры – российский. Мы живем в условиях растущей экономики, это самые большие возможности и для карьерного роста. Причем не линейного, а содержательного.

Евгения Конышева: Для этого, наверное, больше Москва подходит?

Сергей Гиль: Нет. В Москве как раз доминирует офисная карьера. И более того — офисная карьера сегодня начинает потихонечку сжиматься. Жить в Москве на офисную зарплату невозможно. Там очень дорогая жизнь и она очень ресурсозатратная. Начиная от того, что ты можешь тратить по четыре часа в день на дорогу, и заканчивая тем, что ты после работы уже ничего не хочешь. Москва в этой связи становится не преимущественным городом, это видно. Преимущественными городами становятся миллионники: Краснодар, Казань, Екатеринбург, Новосибирск. Омск очень интересен для развития предпринимательства, сферы мелких товаров и услуг.

Евгения Конышева: Есть работодатели, которые ждут подвигов от работников, и есть сотрудники, которые приходят на работу с представлением о карьере как о мобильных телефонах, планшетах, модных атрибутах. Как совместить интересы тех и других?

Сергей Гиль: Мы посещаем все знаковые мировые события, где происходят состязания в профессиях. С одной стороны, мы пытаемся понять, каковы стандарты в разных деятельностях и как их можно адаптировать к России, а во-вторых, смотрим, кто заказчик. Недавно мы посетили всемирный чемпионат рабочих профессий "World Skills" в Лейпциге. Феерично! Супершоу! Двести тысяч человек! Но только возникает вопрос: кто же заказчик-то такого глобального зрелища рабочих профессий? Транснациональные корпорации, которым необходим этот золотой кадровый резерв. Кстати, что касается рабочих профессий. Условно рабочих. В России сегодня насчитывается около 850 профессий, а в мире всего 350. Это обозначает, что российская производительность труда отличается от европейской в три раза. Не потому что наши люди хуже работают, а потому что они работают в других предметных полях. Например, сегодня квалификация сантехника в Германии включает в себя, по сути, три квалификации – специалиста, владеющего всеми современными технологиями ремонта сантехнического оборудования ведущих стран-производителей мира, инженера по наладке вентиляционного оборудования и электрика.

Евгения Конышева: То есть нет диссонанса между людьми с высшим образованием и рабочими специальностями?

Сергей Гиль: Нет, они стоят параллельно. Рабочие специальности во всем мире сегодня по насыщенности уже приравниваются к инженерным. Произошла концентрация профессий. Штукатурщик в Германии — это дизайнер-архитектор. Он должен создавать пространство, проектировать. Штукатурка — лишь одна из его квалификаций. Двухгодичное обучение молодого человека рабочей квалификации уровня нашего НПО в Германии стоит 6 тысяч евро. Но при этом немецкая система профобразования построена по дуальному принципу – расходы на обучение сотрудника берет на себя предприятие. Мы спрашивали: какой резон? Всё очень просто: только первые полтора года предприятие несёт затраты на обучение студента, а начиная с середины второго года, он отрабатывает своим трудом вложенные деньги и предприятие получает прибыль. Подход дуального образования простой – обучение на рабочем месте. Главная площадка – это рабочее место, а учёба идет параллельно. Но это вектор рабочей карьеры, не офисной. Беда-то российская в том, что Вы сейчас говорите об атрибутах офисной карьеры. А что — в городе Омске, находящемся в центре страны, столько офисных компаний, которым требуется такое количество офисных работников? Нет. Омску нужны табуны предпринимателей, способные поднимать все сегменты лежащей экономики.

Евгения Конышева: Логика работодателя: я его обучу, а потом он соберёт вещи и уйдет от меня, зачем мне это надо – готовить кадры для конкурентов?

Сергей Гиль: Правильно. Есть ещё одна очень важная сторона – бывает дефицитное мышление, а бывает мышление на уровне избыточного. Сегодня и вуз, и работодатель мыслят на уровне дефицитного мышления. Давайте подумаем по-другому. А не создать ли нам ажиотаж, чтобы у нас этого соискателя всегда было в десять раз больше, чем нам надо? Чтобы мы не держали, а выбирали? Но для этого нужно обладать среднесрочным видением. То есть понимать, что я буду делать на этом рынке через три года и буду ли я вообще что-то делать. В Германии 60 % работодателей предпочитает обучать своих работников при помощи дуальной системы. Самая маленькая доля работодателей, которые берут на себя обучающую функцию — это предприниматели, потому что у них малое число возможностей, у них мало ресурсов, у них мало денег. Для них создаются специальные кадровые проекты, где все, "скидываясь" ресурсами, могут создавать ажиотаж и потом выбирать себе специалистов.

Евгения Конышева: Как Вы относитесь к ужесточению требований к сдаче диссертаций?

Сергей Гиль: Знаете, я скажу так – и это пройдёт.

Евгения Конышева: А с чем, на ваш взгляд, это связано? Действительно, с фактами обнаружения "липовых" работ?

Сергей Гиль: Это связано с лоббизмом, на самом деле. Это внутренний протест, который происходит в высшей аттестационной комиссии, в среде учёных советов, и плюс это определенная узость взглядов. Легко стукнуть кулаком, нахмурить брови, сказать: "ай-ай-ай, расстрелять Ляпкина-Тяпкина". Но вопрос-то в другом: как это повлияет на качество всех остальных диссертаций? Есть механизмы, обеспечивающие воспроизводство продукта. Любая научная работа — это технология. Технология аспирантуры и докторантуры погибла в России еще в начале 90-х годов. По законам Советского Союза, аспирантура – это было обязательное трёхлетнее обучение в научном центре, с жесточайшим графиком посещения лекций у выдающихся учёных, с мощным пакетом стажировок, конференций, сравнительных работ и прикладных исследований. С середины 90-х годов фактически аспирантуры прекратили свое существование. Они продолжают работу как номинальное явление, в них что-то происходит, поддерживается какое-то качество во многом благодаря деятельности руководителей. Но вообще-то технологии воспроизводства нет. Это первая позиция. Вторая позиция – это технология контроля. Наших европейских и американских коллег, вузовских работников, аттестовывают на основании отзывов, обратной связи от выдающихся учёных в их профильной деятельности, которые будут получены на основании статей, этими учёными прорецензированных. В Европе и Америке столетиями сложился институт научных журналов. В нашей стране сейчас утверждается список таких журналов. Стоит отметить, что сами издания стали работать неплохо. Они, во всяком случае, стали задавать вопросы авторам статей, требовать рецензии. Но вопрос в другом. Это требования на входе, а что на выходе? Если я работаю в вузе в США, я знаю – через пять лет у моих коллег спросят: насколько интересно то, что я написал за эти пять лет? И у них спросят не на прямую обо мне, а на основании моих публикаций, которые они читали. И они будут оценивать не меня, а качество моих публикаций. А у нас оценивают объём, наличие и представленность в тех или иных рейтингах. Узость взгляда — это когда мы пытаемся линейно решить задачу. То есть мы хотим попасть в рейтинг. Отлично. В рейтинге мы оказались. И? И всё. Дальше нас уже не интересует, что будет.

Интервью подготовлено при участии Сибирского пресс-клуба

Источник новости — РИА Омскпресс http://omskpress.ru/news/44458/sergey_gil_omsku_nujn_tabun_predprinimateley/