Кто в России купается в деньгах
Министры-монетаристы нашли способ содрать три шкуры с бедных.
Материал комментируют:
Андрей Бунич
Руслан Дзарасов
Как ни странно, даже приближающиеся выборы в Госдуму отнюдь не мотивируют партию власти изображать видимость приличия в глазах электората. Как стало известно, инфляция в России в июне в годовом выражении составила 7,5%.
При том, что годом ранее Минфин спрогнозировал рост цен в России в 2016 году на уровне не более 6%. Справедливости ради, в месячном выражении рост цен в июне остался таким же, как в мае и апреле — 0,4%. Стоимость минимального набора продуктов питания в расчете на месяц в среднем по России составила 3816 рублей. То есть, выросла по сравнению с предыдущим месяцем на 2,1%, или на 76,6 рубля. С начала года продуктовая корзина подорожала на росстатовские 6,7%.
Ещё дороже минимальный продуктовый набор в июне достался житеям на Чукотке (9264,2 руб.), в Магаданской области (6927,1 руб.), в Камчатском крае (6387,4 руб.), в Якутии (6290,8 руб.). Стоимость набора в Москве составила 4631,7 рубля и за месяц выросла на 1,6% (с начала года — на 9,3%), в Санкт-Петербурге — 4561,5 рубля и выросла на 1,1% (с начала года — на 7,1%).
В июне среди круп и бобовых заметнее всего подорожали гречка — на 5,6%. Цены на картофель выросли на 30,1%, свёклу — на 18,3%, морковь — 6,7%, лук — 5,2%, чеснок — на 2,1%.
Свой вклад в ценовую гонку внесли и российские коммунальщики, которые 1 июля произвели тарификацию «жировок».
— Для российского государства инфляция — это самый доступный способ налогообложения беднейших слоёв, — считает президент «Союза предпринимателей и арендаторов России» Андрей Бунич. — Это налог на самых бедных. Пусть власти рассказывают сказки, что борясь с инфляцией, они никому не дают денег. Напротив, их весьма активно раздают, но только своим. Есть приближенные структуры, которые получают их чуть ли не под ноль процентов. Затем они раздают их своим «друзьям».
Все остальные, у кого доходы фиксированы (например, бюджетники), оказываются среди проигравших. Как власти пытаются стреножить инфляцию, хорошо видно на примере пенсий, которые правительство отказывается индексировать на её реальную величину. В принципе, инфляцию можно легко довести до нуля — если перестать выплачивать людям деньги.
«СП»: — Это напоминает «энергоперемогу» на Украине — за счёт полной деградации промышленных отраслей…
— Совершенно верно. Проблема в тотальной монополизации экономики, какую сферу ни возьми — госчиновники «по просьбам трудящихся» накручивают тарифы.
«СП»: — Собственники многочисленных предприятий раздербаненного РАО ЕЭС, утверждают, что им нужны инвестиции.
— Вот так и живем — приватизация прибыли, национализация убытков. Теперь представьте, сколько существует аналогичных структур не только в генерации, но и в распределении. Конечный продукт до потребителя через систему ЖКХ доходит через систему посредников.
Получается гигантский маховик, раскручивающий инфляцию. Для власти это благо — тем меньше доходит средств до людей. Конечно, в предвыборный период приходится сдерживать рост цен по политическим соображениям.
«СП»: — Поэтому иногда происходят «чудеса на виражах»?
— Да, это когда нам говорят, что инфляция уменьшилась. Допустим, в июне инфляция в годовом выражении составляет 7−7,5%. Это трудно охарактеризовать как успех, даже на фоне последних лет. Например, 4−5 лет назад инфляция опускалась и ниже. Но никакого оживления в экономике не наблюдалось. А потом рубль девальвировали более чем в два раза.
Нет никакой гарантии того, что властям к концу года опять не будет хватать денег. Соответственно, курс опять обвалят, инфляция вырастет. И вечная борьба с последствиями собственных действий продолжится.
Вот почему я не вижу предпосылок для снижения инфляции при нынешней экономической политике.
«СП»: — Чем чревата инфляция, помимо снижения уровня реальных доходов населения?
— В частности, повышением ключевой ставки ЦБ. Кроме того, Центробанк генерировал инфляцию с помощью других механизмов. Так, ВЭБ получил очередной транш субсидий из бюджета на 35,7 млрд. рублей на компенсацию части затрат по исполнению в 2016 году обязательств по внешним заимствованиям на рынках капитала.
Задействованы и другие механизмы — посредством ослабления требований к достаточности капитала (частичное резервирование), оценке рисков и залоговому обеспечению.
Ослабляя требования, можно генерировать такие суммы в банках, которые ничем не обеспечены. Зато они сосмтавляют огромные капиталы близким к власти конкретным людям. Из-за этого дорожают активы, остаются неподъемными цены на жильё. А трастовый фонд высокопоставленного чиновника правительства скупает 10 квартир в элитной высотке.
Эта история случайно «засветилась» в СМИ. Теперь представьте, сколько подобных инвестиций в «недвижку» было сделано. Ведь нашей власти, и срощенным с ней бизнесу, нужно куда-то девать такие халявные деньги.
«СП»: — Это приводит не только к обнищанию населения, но и к его трудовой демотивации.
— Конечно, люди не заинтересованы работать за копейки. С другой стороны, зачем предпринимателю рисковать, если он видит, как 200−300 человек в стране жируют на нетрудовые доходы. Происходит деформация общественных условий труда. Кроме того, у бизнеса нет никакой сбытовой ниши для пресловутого импортозамещения.
В сложившейся ситуации страна не может рассчитывать на более-менее приличные темпы роста. Инфляцию будут то подогревать, то сбивать перед выборами. Так происходило в течение последних 25 лет.
Это напоминает борьбу известного невменяемого литературного персонажа с ветряными мельницами. Правда, в данном случае «борцы» явно злонамерены. Инфляция в России имеет немонетарный характер. Нехватка дешевых и длинных кредитов выливается в рост цен на конечную продукцию. В нашей стране рост цен имеет, преимущественно, монополистический характер.
Во всех звеньях производства, дистрибьюции и торговли есть структуры, связанные с властью, которые могут безнаказанно завышать цены. Если региональная или отраслевая группа не поставлены в условия конкуренции (то есть, её ничего не ограничивает), наивно рассчитывать на то, что она не повысит цены. Сколько можно выжать денег из населения, столько и выжмут.
Есть ещё один важный момент — инфляция подвержена структурным изменениям. Существуют т.н. товары Гиффена. По классической теории — уменьшение спроса влечёт за собой увеличение предложения. И наоборот. Но товары Гиффена ведут себя иначе. Это дешевые товары повседневного потребления. Допустим, раньше вы покупали 10 кг. картошки и 10 кг. фруктов. В условиях, когда денег стало у вас меньше, вы перестанете покупать фрукты, а купите ещё больше картошки. В этом случае картошка станет дорожать. Получается ситуация, когда спрос и предложение взаимодействуют не так, как в обычной теории.
Часть качественного потребления просто вытесняется. На смену фруктам и овощам приходят крупы и прочие дешевые продовольственные товары. Потому что люди сместились в этот сегмент. Не есть, вообще, люди ведь не могут. От земляники и малины можно отказаться, но не от питательных углеводов. Тоже самое касается сигарет и водки.
У нас потребление смещается «в зону Гиффена», то есть, в дешёвый низкокачественный сегмент. А поскольку оптовым звеном у нас заправляют монополисты, цены задираются до беспредельного уровня. Чтобы выжать из нищающего населения последние крохи.
По мнению заведующего кафедрой политической экономии РЭУ им. Г.В. Плеханова Руслана Дзарасова, фундаментальная причина роста цен — это неолиберальный курс экономического блока правительства.
Непосредственной причиной инфляционного всплеска, который мы наблюдаем, выступает стремительное снижение курса рубля. Что автоматически привело к дороговизне импортных товаров. И внесло свою немалую лепту в инфляцию издержек. За счёт приобретения в два раза подорожавшего импортного оборудования. А мы закупаем за рубежом, минимум, 95% парка станков и оборудования.
«СП»: — Получается, что успехи в агропроме не связаны с импортозамещением.
— Разумеется, то же автоматизированное доение будет заложено в конечную цену продукции. Хотя сельское хозяйство один из немногих секторов, который воспользовался обвалом рубля. Но ведь даже яблоневый сад за три года не вырастет. Семенной фонд приходится приобретать за границей.
Даже для наиболее восприимчивого к импортозамещению сельского хозяйства нужны колоссальные инвестиции, подъём сельхозмашиностроения. Контроль над тарифами на электроэнергию, наведение порядка на монополизированном рынке горюче-смазочных материалов, цены на которые растут бешеными темпами. Даже наиболее успешные аграрии сетуют, что трудно найти доступ на рынок сбыта. Навязываются неудобные торговые палатки, заставляют оплачивать дополнительные торговые услуги, которые только разоряют фермеров.
То же самое касается транснациональных торговых сетей, которые преподносятся, чуть ли не как благо. Они всеми правдами и неправдами размещают на своих полках продукцию зарубежного производителя. Доля импорта на нашем рынке остаётся высокой.
«СП»: — Какой вклад в общую картину вносят косвенные налоги — акцизы, сборы?
— У всех на слуху система взимания платы с автомобилей под названием «Платон». При этом депутаты в первом чтении приняли законопроект о налоговых преференциях по транспортному налогу для плательщиков в эту систему. А какой-либо корреляции соответствующих платежей в бюджет и расходов автовладельца на приобретение бензина не существует.
«СП»: — То есть, всевозможные акцизы и сборы подогревают инфляцию?
— Несомненно. Но главная предпосылка роста заключается в том, что у нас производство средств производства в пореформенные годы было практически разрушено. Структура экономики изменилась в пользу добывающих отраслей, а также экспорта энергоносителей и продукции с низкой степенью передела сырья.
Это порождает финансовую неустойчивость в условиях мирового экономического кризиса, когда цены на сырьевые товары падают. Это и создаёт предпосылку для такого обесценивания рубля. А неолиберальная экономическая политика не только не способна противостоять такой структурной деградации экономики, но, наоборот, усиливает её.
«СП»: — Как вы оцениваете решение ЦБ о росте ключевой ставки?
— Формально это преподносится, как попытка сдержать инфляцию и валютные спекуляции. Может быть, это будет иметь краткосрочный эффект. Но в долгосрочном плане увеличение издержек по привлечению кредитных ресурсов затрудняет промышленное восстановление. В результате, инфляционное давление на экономику только возрастает и приведёт к падению рубля. То есть, краткосрочные преимущества разменивается на долгосрочную стратегию.
В условиях рецессии необходимо вводить деньги в экономику не через финансово-спекулятивные структуры (которые будут играть на валютном рынке и усиливать наши проблемы), а через госрасходы и поддержание покупательной способности населения. Тогда будет эффект роста производства, который ослабит инфляционное давление. Нам нужны госвложения в инфраструктурные проекты.
Но для этого нужно построить реальную модель, когда за госинвестиции конкурируют не 2−3 «короля госзаказа», а существенно больше. То, о чём говорят либералы (у нас неэффективное государство, все отдать частникам) это спекуляция на тех же проблемах, которые они же и создали.
Кроме того, нужны и жесткие меры по движению капитала. Хочешь перевести большие деньги за границу, представь регулятору документы, на что ты их планируешь потратить (торговые сделки, приобретение уникального оборудования). На то есть Счётная палата, Прокуратура, надзорные органы Минфина. В конце концов, нужно по-настоящему бороться с коррупцией, а не заниматься её имитацией.
«СП»: — Нет ли доли лукавства в официальной оценке роста цен?
— Фактически, власти «измеряют среднюю температуру по больнице». Насколько я понимаю, в массовую потребительскую корзину стоимость двигателей Boeing не входит. Понятно, что чиновники вычисляют общий рост цен так, чтобы его занизить. В круг товаров, по которым вычисляется индекс потребительских цен, включают и предметы роскоши
«СП»: — Один наш крупный чиновник приобрёл Rolls-Royce Phantom EWB, стоимостью 40 млн руб. Думаю, 99% населения глубоко безразлична цена машин представительского класса.
— Дело в том, что на предметы роскоши цена растёт гораздо медленнее, чем на товары повседневного спроса. В этом же списке золотые изделия. Обычный человек их не приобретает, поэтому на его финансовые расходы это никак не влияет. В прошлом году официальная инфляция составила 13%, зато «социальная инфляция» (рост цен на товары, которые население покупает чаще всего) — под 40%. В 2015 г. реальные доходы населения упали примерно на 10%. Это свидетельство того, то рынок сужается, а производство падает. Инфляция в таких условиях может только возрастать.
