Валентина Ерофеева-Тверская
Валентина Юрьевна Ерофеева-Тверская родилась и живёт в Омске. Её творчеству свойственна задушевная простота, которая сразу цепляет за душу. Таким, как она, авторам доступны стихи о природе, о женском счастье и несчастье, о мечтах и свершениях. Даются ей и темы о детях и для детей. Всё это говорит о ней, как о человеке широкой и приветной души. Наверное, не случайно члены Омской областной организации Союза писателей России избрали Валентину Юрьевну своим руководителем.
ЛУННЫЙ СНЕГОПАД
* * *
Лунный снег скользит вдоль берегов,
По проспектам, вдоль домов и улиц,
Навевает сон, чтоб все уснули.
Еле слышен звук ночных шагов.
Запорхали хлопья по окну,
Мне глаза наполнили сияньем,
Кажется и небылью, и явью
Всё, что мне не хочется вспугнуть:
Тихого пространства серебро,
Блики поразмывшиеся далью…
Стук сердечный полнится печалью,
Воедино – грустью и добром.
…Лёгкая, смиренная печаль,
Враз с небес просыпавшимся светом,
Ставшая упрёком и советом,
Как же мне её не привечать?!
Лунный снег не соберёшь в горсти,
Хоть и всю округу засыпает.
Он на зорьке медленно растает,
Больше не позволив мне грустить.
* * *
Я к себе привлекала, кивала
– привет!
Только счастья мятежного прячется след…
– Ну, куда же ты?!
Счастью я в спину кричу:
Задержись ненадолго, хотя б на чуть-чуть…
…Только поезд грохочет устало в ночи:
Не зови,
не беги,
не проси,
не кричи.
Счастье вдаль устремилось к зелёным горам,
Где лазурные волны шумят по утрам,
Чтоб под пальмовой тенью прилечь, отдохнуть.
Птица-счастье серьёзный проделала путь…
Мне за призрачной птицею нужно ль спешить?
Умолять, завлекать, упрекать, тормошить?
Пролетая, курлычут с небес журавли:
– Разве мало врачующих сил у земли?!
* * *
Челн надежды прибило на мель,
Раскудрявились гребни на волнах.
Так печально скрипит коростель,
Из груди рвётся сердце на волю.
Карамельный закат по реке
Растекается вниз по теченью.
Белой чайкой мечта вдалеке
Мне сейчас показалась никчемной.
Затуманились солнце и взгляд,
И в июльской утопии рая
В мыслях я возвращаюсь назад,
В старый двор с цветником у сарая,
Где овражная сеет полынь
Пряно-горьким степным ароматом,
Где в душе и округе – теплынь,
Где в войнушку играют ребята.
Память, память, зачем бередишь,
Заплетаешь корзиночкой косы,
Окунаешь в морозную тишь,
Или в зелень весенней берёзы.
Я стараюсь, пытаюсь понять,
Осознать, что является прошлым,
Чтобы бабушку вспомнить и мать,
Что исправить уже не возможно…
Пахнет сыростью, горьким дымком,
Манят нежностью первые звёзды.
Не откладывай жизнь на потом,
Может статься – окажется поздно.
* * *
Город мой солнечный, город мой радужный,
Сколько событий тебя будоражило,
Сколько гуляло дождей и снегов,
Городу светлому – тройка веков.
Зимние долгие сны богатырские,
Память хранящие – воды Иртышские.
Всей сердцевиной своих тополей
Город, влюблённый в сибирских людей.
Омских закатов брусничные россыпи,
Нравятся юным и помнятся взрослым.
Ранней порой и в сезон листопада,
В пышных снегах или зелени сада
Город взывающих колоколов,
По восходящей молитвенных слов.
Нам ли не петь о тебе, не гордиться,
Что в Прииртышье нам доля – родиться.
Тихие улочки, людные парки,
Тарских ворот вознесённая арка.
Жизнь, процветай на слиянье двух рек,
Свежим ветрам доверяет мой век.
* * *
Задымила осень в трубы,
причитает журавлинно,
Вдоль рябиновых созвездий
стайки бойких воробьёв.
По реке текут закаты,
разливаются малинно,
И лихой ветрище ночью
в окна стылой лапой бьёт.
От тревоги сердце стынет,
и душа на волю рвётся,
Не желает верить в сказки
говорливого дождя,
Только он всё шепчет, шепчет…
Только он всё льётся, льётся…
Сны хорошие тревожит,
не жалея, не щадя.
Золотая хлопотунья,
хоть слезлива, но щедра ты:
Наполняешь по-хозяйски
погреба и закрома.
Календарь неумолимо
каждый день меняет даты,
Что слетают невесомо,
словно пёрышки с крыла.
* * *
Чист, как дитя, небесный окоём –
Сугробных облаков не гонит ветер.
Вспорхнувший голубь,
мы сейчас вдвоём
На берегу в сочащемся рассвете.
Не суетись, прислушайся, замри –
Стекает время
в свой сосуд сакральный,
В Иртыш спустились веточки зари,
Наполнив тёплым светом зазеркалье.
Но вздрогнуло пространство.
Понеслись
Переплетаясь, наполняясь, звуки
Вначале близко, а затем вдали…
Вниз по теченью,
вдоль речной излуки
Всё загудит рабочим гулом пчёл:
Трубить ветрам,
нестись,
шуршать машинам,
Смеяться,
петь
и думать –
есть о чём.
О самом лучшем,
город,
расскажи нам.
***
Тучи косматые, тёмные, грузные —
Точно броня.
Мчится стихии табун необузданный,
Громы гремят.
Всполохи синь лошадями игривыми
Заполонив,
Скачут и плещут червонными гривами,
Даль осветив.
Жмутся в околках берёзоньки скученно,
Шепчут едва.
Всюду разряды вблизи по-над кручами,
Никнет трава.
Дождь, зашумев, разразился вдоль берега,
Холодом льнёт,
Больно наотмашь, небрежно, не бережно
Яростно бьёт.
Лодку надежды уносит течением,
Гонит волной.
Лес озаряется медным свечением
В жути немой.
Ливни пройдут и на небо умытое
Выйдет звезда.
Так и душа непогодами битая
Светит всегда.
ТАТЬЯНЕ
Ветер бродит в ветках ивняка,
По реке летят крутые волны.
Верить бы и знать наверняка:
Счастью быть не призрачным, а полным,
Полным, словно кадка под окном,
Дождевою, чистою водою.
Загляни, там неба окоём
Светлою дрожит голубизною.
По ночам в ней плавает звезда,
Не смущаясь, что – всего кадушка.
Вслушайся, что шепчут провода
И пророчит в рощице кукушка.
* * *
Не верил, не любил и не прощал,
Не строил планов, не мечтал о детях,
Не обещал, не ждал и не скучал…
И вот он день, когда — один на свете
На перепутье четырёх дорог
Остановился, почесав затылок.
Он одинок и от ветров продрог
Уже не юн, не ветренен, не пылок.
Кому судья и кто ему судья —
Давно ушли в небытие вопросы.
А шалый ветер баловень-смутьян,
Как жизнь, унёс окурок папиросы.
* * *
Вечер. От действий отрешена,
Я ненароком забылась.
Синью курилась вокруг тишина,
Пёстрым закатом струилась.
Сладкою ватою белый туман
По-над речным перекатом.
Горе ли, счастье ли мне от ума,
Чем же я больше богата?
Умной, не умной ли выпало быть —
Скроется всё в пересудах.
Знаю одно, что мне счастье — любить
Край полевых незабудок,
Стылые запахи утренних рос,
Ближних церквей очертанья,
Крепкой зимою — упругий мороз,
Святочный шум и гулянья.
Дедовских баек зернистую суть,
Сказки, что мы с ним слагали.
И не предать мне, не обмануть
Сердце – сибирские дали.
* * *
Перебрала пожитки в тишине,
Накопленные за десятилетья.
Ютится серый голубь на окне,
В немилости продрогнувшего лета.
Не скрипнет дверь, не зазвенят ключи,
Я никому не приготовлю ужин.
Нахохлившийся голубь, не молчи,
В урочный час мне собеседник нужен!
В корзину, в мусор надоевший хлам –
Шкафы очищу и очищу душу,
А голубю свой белый хлеб отдам –
Не зря же он меня так долго слушал…
* * *
Мы не условились с дождём
о нашей встрече,
Но он стучит в моё окно
по-человечьи.
Так дробно выбивает ритм,
что сердце сжалось.
Прости, июльский мой, прости,
что задержалась.
Я вылетаю на крыльцо
в объятья ветра,
Приветственно рокочет гром
почти в полсвета.
Легко беседовать с тобой,
июльский дождик,
И мудрый, правильный совет
ты дать мне должен.
Струишься шёлком, льнешь
к горячей коже,
Мой моросящий,
ты сейчас всего дороже.
Ты мне поможешь позабыть
измены,
Нашепчешь, наворожишь
перемены.
Вот счастье – с неба моросит
легко и просто,
Чтоб я смогла оставить все
обиды в прошлом.
Смеётся радуга-дуга,
пространство выгнув.
И я смеюсь –
я ко всему должна привыкнуть!
* * *
Мне ли о потерях горевать –
Не смотреть на звёзды и на солнце?
Вон оно, так ласково смеётся,
Мне даёт понять, что я права
В том, что всё умею принимать,
Боль могу прочувствовать, осилить,
Пусть душа трепещет, как осинник,
Зная, что нагрянула зима.
Ясный день нахлынул словно смерч,
Душу унесло в водовороте.
И скулит собака в подворотне –
О плохом меня предостеречь.
Улыбнусь безрадостным вестям:
Разлюбил?
Подумаешь потеря!
Я всегда живу с надеждой, веря —
Будет время добрым новостям.
С новой песней научиться жить —
Не простое дело, не простое,
Но оно того, наверно, стоит,
Чтобы явным счастьем дорожить.
Всё под Богом – небо и ветра,
И немилость и многостраданья.
Я глаза себе прикрою дланью,
Отреву с заката до утра…
Растворись, моя душа в ночи,
Об ушедших днях не сожалея.
В том права,
что я любить умею!
Ну, а он?!
Об этом помолчим…
