Огонь по России

Происходит то, что еще недавно казалось невероятным: программы новостей выходят под заголовками: РОССИЯ В ОГНЕ. Первые каналы телевидения на всю страну показывают устрашающие карты, на которых обозначены горящими целые регионы. Небывалая жара, бьющая рекорды за более чем столетнюю историю ведения климатических записей, не только увеличила количество «естественных» смертей, особенно среди лиц пожилого возраста, — десятки людей заживо сгорели в огне пожаров. Не только деревни и малые города — Москва окутана дымом горящих торфяников. И дым этот настолько плотен, что фотографии Столицы во мгле (ну, прямо по Герберту Уэллсу — Россия во Мгле: только без аллегории, буквально!) распространяют отечественные агентства. В чем причина — или причины — происходящего? Являются ли лесные и торфяные пожары на громадных территориях аномалией этого года — или надо готовиться к повторению катаклизма? И что можно сделать, чтобы избежать катастрофы в стратегической перспективе? 

     Когда журналисты и телевидение сообщают, что с лесным пожаром, охватившим целые регионы, не могут справиться «несколько пожарных машин и даже вертолет», у человека, мало-мальски знакомого с естественными науками, такие сообщения не могут вызвать ничего, кроме грустной улыбки и удивления: то ли те, кто ответственны за средства массовой информации, имели по физике в школе колы, то ли они сознательно дурят народ, успокаивая незнамо чем. Чтобы уразуметь это, достаточно вспомнить, что дождевая туча средних размеров (которая действительно способна потушить лесной пожар) содержит десятки тысяч тонн влаги, выпадающей в виде дождя. На этом фоне десять, сто и даже двести тонн воды, которые могут вылить пожарные из цистерн пожарных машин и с самолётов, — цифра совершенно смешная. Еще древним было известно, что лесные пожары кувшинами и вёдрами не останавливают. Их останавливают созданием просек, уничтожением сухостоя и другими мерами, требующими многолетней планомерной работы. Если ничего заранее людьми и властями (и локальными, и центральными, то есть в масштабах страны) не делалось, благополучно остановить распространение лесных пожаров в пожарном порядке (да простится нам неожиданный каламбур) — а значит, и уничтожение жилых построек — невозможно. Надо отдавать в этом ясный отчет и в будущем готовиться к возможному повторению подобного несчастья общероссийских масштабов заранее. 

     Другая сторона проблемы: горят торфяники, потушить которые с поверхности водой из брандспойтов невозможно даже теоретически, так как горение часто происходит на значительной глубине. Однако зададимся вопросом: а почему загорается и самовозгорается торф? Не результат ли это человеческой глупости, за которую и наказывает мать-природа? Так же, как массовые лесные пожары в РФ. Так же, как и различные погодно-климатические аномалии, в частности, значительно более частые, чем в прошлые века засухи в средней полосе, известной своим умеренным климатом, и наводнения всевозможных «сортов», которые, ясное дело, для нас вовсе не компенсации за пережитые засухи. Жара в России бывала и ранее. Но никогда не было столь массовых пожаров. Нет ли в этом бедствии какой-то главной причины? 

     Она есть, и, к сожалению, является результатом деятельности человека. Главной причиной массовых пожаров является уничтожение болот. Занятие, начатое при Сталине и продолженное при Хрущеве и Брежневе. 

     Почему начали осушать болота в СССР? 

     Во-первых, предполагалось, что сельская местность будет обогреваться и работать с торфяников. Более того, ряд крупных ГРЭС предполагалось кормить торфом. Ну и осушили болота. Торф на осушенных пространствах в сколько-нибудь заметных масштабах добывать не пришлось — куда выгоднее оказалось топить газом и мазутом, да и традиционным углем. Зато осушили (как горделиво заявляли) сушу. А что получили? Да вот то, что происходит сегодня, и получили. Сушу и сушь. 

     Новая кампания по осушению торфяников в 1970-х—80-х годах была связана с реализацией государственной программы по развитию сельского хозяйства в нечерноземных областях Европейской части России (программа «Нечерноземье»). Именно в это время под видом осушения заболоченных земель были нарушены экосистемы окраинных участков торфяных болот. С экономической точки зрения эта деятельность была совершенно бессмысленной, так как у колхозов и совхозов не было сил и средств для расширения сельскохозяйственных угодий, так что новые осушенные земли под мощным партийно-административным давлением осваивались, но одновременно выводились из оборота старые вполне продуктивные освоенные земли. Основным итогом этих усилий, помимо роста масштаба деятельности знаменитого Минводхоза СССР (переброски рек и т.п.), было дополнительное осушение торфяников. 

     Нам не удалось найти данных по площадям торфяников и осушенных болот в Европейской части России (имеющей площадь около 4 миллионов квадратных километров) — только по стране. Вот они: оторфованных земель в РФ 3, 69 млн. кв. км, 21,6% территории. Болот с толщиной торфа свыше 30 см. — 1,32 млн. кв. км, или 8,1% площади страны, а с толщиной торфа более 50 см — соответственно 975 тыс. кв. км, или 5,7%. Практически вся территория к северу от центральных черноземных областей России заторфована. На заторфованной почве построены деревни и дачные участки. Общая площадь торфяников к западу от Урала (наиболее затронутых бедствием) порядка миллиона квадратных километров. Значительная их часть осушена — и горит, либо может загореться при распространении возгорания под землей или как результат самовозгорания. Такова реальность. 

     В России засухи, разумеется, бывали и ранее. С XVIII века считалось, что из десяти лет — три засушливых. Но никогда ранее торфяники так массово не горели, потому что естественно смачивались находившейся над ними и в них водой. Трагедия, подобная нынешней, впервые произошла в 1972 году. Чад от горящих торфяников стоял до середины октября, тогда же и дожди пошли, которых не было с начала июня. В августе того года в Москве было 6 дней, когда температура превышала 36оС. Отличие 1972 года от 2010-го — не было охватывавших большие территории пожаров без торфа, как сейчас в Воронеже и других чернозёмных областях. Или о них просто не сообщали. Да и температурные рекорды уже перекрыты. 

     Сколько воды находилось в торфяниках? Можно ли её восполнить, залив, например, из Оки или Волги? Прикинем по порядку величины. Волга несет в Каспийское море примерно 250 кубических километров воды в год. При средней глубине болот, положим, метр (некоторые менее глубокие, некоторые намного глубже) в них содержалось (ну-ка умножьте в столбик) не менее тысячи кубо-километров воды, то есть в разы больше, чем за год несла в море Великая Река Русская, больше, чем несут в море все реки Европейской части РФ. Сколько торфяников осушено, сколько потеряли воды не вполне осушенные, сколько и где её осталось и каков её режим в нынешних торфяных болотах — неведомо. Частично, конечно, ситуацию с горением торфа во время пожара можно исправить, залив «первоприоритетные» территории. Некоторые губернаторы уже запросили десятки миллиардов рублей за заливку болот. В момент, когда леса и торф горят, их можно понять. Но эти запросы не подкреплены никакими изысканиями, никакими проектными разработками. Наша национальная традиция — просить бюджетные деньги в «горячий» момент, не имея никакого обоснования запрашиваемой суммы. Но такая мера по «тушению пожаров в пожарном порядке» ни в коей мере не может быть стратегической. Необходимо восстановить весь природный баланс в бывших болотах, которые в действительности были естественными регуляторами климата и водообмена. 

     Дожди в средней полосе России вызываются не только облаками, приходящими с морей-океанов, но и (в масштабе десятков процентов от общего количества осадков) локальными испарениями. Поступление влаги из леса в атмосферу в расчете на единицу площади на порядки больше, чем испарение непосредственно с почвы, с поверхности озера или реки. Растение через корни забирает воду из почвы, она проходит по стволу, ветвям или стеблю в листья и испаряется в атмосферу — этот процесс называется транспирацией. Количество воды (в граммах), требуемое на образование 1 г сухой биомассы растения, коэффициент транспирации, варьируется, но очень редко бывает меньше 100, его обычные значения — от 300 до 800: обмен влагой между растительностью и атмосферой чрезвычайно велик! Во время засухи устьица закрываются, и испарение существенно уменьшается. Во всем комплексе таких процессов в средней полосе болотам принадлежит огромная роль, они — важнейший регулятор водообмена с атмосферой. Всякое нарушение болотных экосистем — это удар по окрестным лесам! От них и от лесов в значительной мере зависят осадки, поскольку облакообразование происходит не только над океаном, но и над сушей — прежде всего благодаря лесам и неразрывно связанной с ними системе болот. Леса «перегоняют» (ретранслируют) влагу внутрь континента, если бы не они, львиная доля осадков выпадала бы только в прибрежной полосе шириной примерно в 300 км. Сейчас этот баланс кардинально нарушен. Конечно, и тысячу лет назад, когда все леса и болота были «на месте», случались засухи, но то, что деятельность человека по «преобразованию природы» усиливает их, не вызывает сомнений. Отсюда и беспрецедентность нынешней засухи, и небывалое горение торфяников и лесов. Отсутствие понимания того, что леса являются ретрансляторами влаги, привело к тому, что природный кондиционер площадью миллионы квадратных километров, помогавший России спасаться от жары и лесных пожаров, мы очень серьезно повредили своими руками. 

     Роль болот средней полосы не исчерпывается их прямым и косвенным (через леса) участием в водообмене. Болота препятствуют усилению парникового эффекта. Образующаяся в них органика (для этого надо поглощать углекислый газ из атмосферы) не разлагается с выделением углекислого газа обратно в атмосферу, как в тропических лесах, а запасается — это и есть процесс торфообразования. Справедливо говорят, что болота — «вторые легкие» планеты наряду с лесом. Кроме того, болота являются естественными фильтрами воды, им принадлежит важная роль в обеспечении чистоты воды в ее подземных месторождениях. Наконец, болота играют важнейшую роль в образовании рек. Из этого краткого экскурса очевидно, насколько разрушительной для природы была деятельность по осушению болот, об успешном ходе которой не раз было триумфально доложено. 

     Не только в уничтожении болот, конечно, причина беспрецедентной жары и засухи. Изменения климата в мире — проблема, требующая всестороннего изучения. Какие бы споры ни велись по этому поводу, неумолимые факты говорят об учащении и усилении погодных аномалий во всем мире. Дело не только в самих по себе температурных и прочих рекордах (как «вверх», так и «вниз» — неизбежное следствие утраты равновесия, разбалансировки), но и в частоте их обновления. А то, что одной из главных причин лесных пожаров этого года (и главной — в горении торфа) на территории страны является осушение болот, планомерно осуществлявшееся в Советском Союзе на протяжении полувека, не вызывает сомнения. 

     Такова история проблемы. Важность понимания которой прежде всего в том, чтобы учиться на ошибках прошлого и поступать более мудро. И речь идет не только о стратегическом планировании, но и об элементарной предусмотрительности. Уже в 2000-е годы у нас ухитрились уничтожить лесоохранную систему, федеральный экологический контроль, МЧС все больше сосредоточивается не на профилактике чрезвычайных ситуаций, а лишь на реагировании на них. Однако сейчас на первом плане вопрос не о том, кто виноват, а проблема: что делать, чтобы переломить ситуацию. 

      В кратковременной перспективе, в масштабах лета единственное, что можно делать реально, — это спасать людей и оградить от возгорания жизненно важные объекты. Долгосрочные меры — нечто совершенно другое. Требующее вдумчивости, профессионализма и ещё более серьёзных затрат. 

     Простые меры при решении сложных многокомпонентных проблем (а именно такова проблема восстановления «вторых легких» русской природы) нередко приводят к последствиям, которых не ожидали. Например, Большой Каракумский канал имени Ленина (сегодня — канал имени Туркменбаши), строительство которого было задумано при Сталине и реализовано при Хрущеве, по замыслу должен был орошать среднеазиатские земли и сделать их сверхплодородными. На деле же бoльшая часть воды просто уходит «в песок». Поступление воды в Аральское море из Амударьи резко уменьшилось, от чего (и прочих аналогичных изъятий воды из нее и Сырдарьи) оно начало высыхать. А вдоль канала (1500 км) возникли не просто заболоченные области, но произошло и засоление почв. Солёные болота в пустыне — можно ли было ожидать такого результата? Ведь именно засоление почв уничтожило плодородные земли Месопотамии, цивилизацию древности, которая процветала в течение трех тысяч лет. Причем после климатической и сельскохозяйственной катастрофы, произошедшей в этих районах более двух тысяч лет назад, плодородие так и не восстановилось. Аналогия очевидна и поучительна. 

     Программа сохранения низинных болот является международной. И лишь в одной стране мира из экономически и технологически развитых (догадайтесь с трех раз — в какой) ею, по сути, не занимаются. А верховые болота для нас еще важнее, именно они — главные источники рек средней полосы Европейской России. Это положение необходимо исправить. Нужна вдумчивая программа восстановления естественных кондиционеров природы и регуляторов климата (болот в просторечии) на территории страны. 

     Необходимо срочно, в течение дней и недель, начать программу научных исследований происходящего, в частности, состояния заторфованных земель, потребностей в воде для их обводнения, доступных (с обязательным соблюдением всех экологических требований) источников воды для этого и их возможностей, ранжирования необходимых мер по приоритетности (прежде всего с экологической, но также и с экономической точки зрения). Чтобы долговременные программы помогли спасти ситуацию — а не навредить еще больше. Нужно ли восстанавливать все болота, а если не все, то где? И как именно восстанавливать? — вопросы, требующие глубокого исследования, прежде чем принимать новую стратегическую программу. Если это не будет сделано, то при следующем таком Армагеддоне есть риск потерять Россию. А он, скорее всего, в условиях глобальных климатических изменений наступит, и не через 38 лет (считая от 1972 года), а гораздо раньше. 

«Завтра», №32 (873) от 11 августа 2010 года
Виктор Данилов-Данильян, Юрий Магаршак 
ОГОНЬ ПО РОССИИ