Два имени

Вычитал в недавней, за 7 марта, «Литературке» ругательную статью питерского профессора А. Любомудрова из Пушкинского дома, в которой он пишет, что выпущенный ими капитальный труд – трёхтомный словарь » РУССКАЯ ЛИТЕРАТУРА ХХ ВЕКА (Прозаики, поэты, драматурги) практически не дошёл до читателя.13.03.2012 11:47Поделиться:Московское издательство «ОЛМА-ПРЕСС Инвест» вместо того, чтобы разослать тираж по библиотекам и научным учреждениям, понаделало из трёхтомника каких-то странных «подарков» и пытается продать их по коммерческой цене. Ругается профессор не зря: например, в нашей областной научной библиотеке имени А.С.Пушкина этого словаря нет.А мне очень хотелось узнать, — попал ли в этот «пушкинодомский» словарь кто-нибудь из наших земляков? Зашёл на сайт Пушкинского дома, где словарь выложен. Оказывается, омичи в него попали, но только двое – Тимофей Белозёров и Аркадий Кутилов. Список короткий, но весьма знаменательный. В солидном академическом трёхтомнике, в этом капитальном издании, которое подводит своеобразный итог сделанного отечественной литературой в недавно ушедшем веке, отражены лишь два послевоенных омских автора (не беру в расчёт таких литераторов , как Леонид Мартынов , переехавший от нас в Москву, или Сергей Залыгин, который тоже уехал из Омска — вначале в Новосибирск, а оттуда в столицу). Нет в словаре ни «всесоюзных» публицистов Леонида Иванова и Петра Ребрина, ни лауреата Госпремии РФ драматурга Николая Анкилова, ни неоднократно печатавшегося в Москве прозаика Валерия Мурзакова, ни плодовитых поэтов Владимира Макарова и Татьяны Четвериковой, ни причисленного к лучшим писателям Сибири Николая Березовского… Далеко, ох, далеко от Пушкинского дома до нашего Омска… Видимо, на таком расстоянии и в самом деле видится только большое. В высоколобый словарь попало всего два омских имени. Но зато каких! Вот уж более четверти века нет на белом свете Тимофея Белозёрова, но до сих пор осталось где-то внутри то чувство, которое я всегда испытывал, когда я с ним встречался, – чувство некоего не отданного долга. ( Нет, не денежного, брать у него взаймы Тимофей отучил меня раз и навсегда ещё где-то в самом начале нашего знакомства – однажды не стал брать у меня назад пятёрку или десятку, теперь уж не помню, которую я стрельнул у него накануне. «Ты ведь, я думаю, не на хлеб эти деньги занимал, а на это дело? – спросил он меня тогда и щёлкнул себя по кадыку.- Ну, так считай, что я тебя угостил. Разве не могу я тебя угостить?». И категорически отказался брать деньги – как я его не уговаривал. Естественно, больше с этим я к нему не обращался).Нет, этот самый не отданный долг был в другом. Начав в конце 60-х годов работать в печати, я почти сразу же стал, кроме всего прочего, пытаться писать о книгах, делать о них радиопередачи – прежде всего – о книгах местных авторов. А занимающихся литературной критикой в Омске было тогда совсем немного – Эдмунд Шик, Ефим Беленький, Виталий Попов , Елена Злотина, Марк Мудрик, Сергей Поварцов , Леонид Шевчук , Евсей Цейтлин, Вадим Физиков. Вряд ли я кого-то забыл. Однажды я написал о какой-то белозёровской книжке, и написанное, видимо, автору понравилось. С этих пор он стал дарить мне почти каждое своё издание, а подарив, начинал ждать, когда я отзовусь о подарке как рецензент.Тут я прошу понять меня точно и правильно. Тимофей Максимович, встречая меня в Доме печати, на радио, в Союзе писателей или просто на улице, непременно напоминал о ненаписанной мной рецензии на ту или иную свою книжку не потому, что жаждал, выражаясь современным языком , пиара. Всё было гораздо сложнее. Сейчас, по прошествии лет, мне думается, что он жил и ушёл из жизни с чувством большой неудовлетворённости в душе. И это, несмотря на прижизненные успех и признание. Его хорошо знали в Москве и Новосибирске, печатали в лучших детских журналах страны, издавали ещё и в Перми, Свердловске, Алма-Ате, Кемерове, Барнауле – 54 прижизненных книги, общий тираж которых превысил 13 млн экземпляров. Его иллюстрировали лучшие художники — Николай Калита, Владимир Сутеев, Николай Коротков, Борис Тржемецкий, Спартак Калачёв, Эдуард Гороховский. Но он, как мне кажется, был твёрдо убеждён, что при всём при этом ему многое недодано не где-нибудь, а именно в его родном Омске. Который он по-настоящему любил, о котором написал сотни замечательных строк, и который не покинул, хотя его не раз приглашали переехать в ту же Москву.Многолетний руководитель Омской писательской организации Леонид Иванов любил, чтобы его подопечные издавали свои книги в Москве непременно через него, по его протекции. Если для всех остальных столичные публикации дозировались, то Т. Белозёров был в этом смысле неуправляем – издательства других городов, в том числе и Москвы работали с ним напрямую, без каких –либо «руководящих» звонков и писем. И это обстоятельство Л. Иванова постоянно нервировало. Говорю это с полным основанием, т.к. хорошо помню раздражённый разговор, который завёл Леонид Иванович с оказавшимися рядом Михаилом Малиновским и мной. Дело было в 1979 году, когда Т. Белозёров отмечал своё 50-летие. Упрекая Тимофея в нескромности, Иванов перечислял его уже вышедшие и намеченные к скорому выходу книги: новосибирский «Жаворонок» и целых три столичных – «Лесной плакунчик», «Скачут кони» и «Журавкин праздник». Поэтому для Тимофея Максимовича каждое слово, сказанное об его работе в омской печати, было дорого. Именно поэтому, подарив мне ту или иную свою новую книжку, он через некоторое время начинал мягко, но настойчиво интересоваться, когда на неё появится отзыв – на радио, в «молодёжке», в «Омской правде» или в «Вечёрке». А отреагировать на новинку оперативно получалось не всегда. Вот и приходилось в таких случаях объяснять обстоятельства, т.е. по сути дела оправдываться.Вот такие мысли и воспоминания вызвала у меня статья о Т.М.Белозёрове, помещённая в словаре «Русская литература ХХ века». Написала её кандидат филологическим наук Л.В. Деменкова из Омского педуниверситета.Естественно, захотелось мне прочитать и статью, посвящённую Аркадию Кутилову. Моё отношение к нему известно (см., например, на этом блоге пост «Мой триумфальный день настанет…» за 16 июня прошлого года). Но – увы – вывешенная на сайте Пушкинского дома оцифровка словаря до буквы «К» пока не дошла, — хоть в Питер поезжай. Однако само появление на академических высотах этого имени говорит о многом.Кстати, Т.Белозёров стихи Аркадия ценил высоко, не раз говорил об этом в разных «неофициальных» компаниях. Об этом мне, например, рассказывала Татьяна Четверикова. х х хА теперь немного совсем о другом. В этом месяце у меня м-а-аленький личный юбилей: год назад администрация РИА ОмскПресс предложила мне вести этот блог, и в марте 2011-го появились его первые посты. За год вышло 42 текста. В количественном отношении это, видимо, нормально (учитывая, что почти месяц отсутствовал по уважительной причине – дважды лежал в больницах). Что же касается не количества, а литературного качества постов, то тут судить, как говорится, не мне. Не все они, разумеется, равноценны. Греет мою авторскую душу то, что некоторые из текстов перекочевали потом на московские порталы «Частный корреспондент» и «Отчизна», на некоторые сайты, в ЖЖ — на личные страницы моих друзей – С.Василенко (Москва), Е. Завьяловой (Омск), А. Раппопорта (Новосибирск), а также в печатные органы – журналы «Сибирские огни» (Новосибирск), «Омская муза», «Начало века» (Томск), «Омск театральный», «День и Ночь» (Красноярск), «Балтика» (Калининград), альманахи «Аргамак» (Казань), «Складчина», в газету «Вечерний Омск». Но главное не в этом, а в том, что вести блог – это значит иметь постоянную возможность свободно, без всякой оглядки на цензуру и начальство высказаться. А это, поверьте мне, представителю поколения, получившего такую возможность лишь в 90-м году, дорогого стоит.

Источник: РИА ОмскПресс