А.Г.Лукашенко, президент Республики Беларусь: «Всё, что происходит сегодня вокруг Беларуси – это затея кучки высокопоставленных российских политиков»

О поездке в Минск

Мы уже сообщали, что член Омского землячества Г.И.Кускова принимала участие в пресс-конференции президента Республики Беларусь А.Г.Лукашенко. Полный отчет об этой командировке опубликован в газете «Омское время». Предлагаем вам сокращенный вариант ответов белорусского президента на вопросы российских журналистов.

Восемь лет назад, когда впервые столь представительная группа российских журналистов посещала Беларусь, мною была сформулирована цель нашего общения – донести до миллионов россиян правдивую, незамутненную информацию о том, как живет белорусский народ, как он видит свое будущее и как он к нему идет…
Годы прошли, а цель эта не просто не утратила своей актуальности, а обрела еще большую значимость.
Ведь если раньше российское информационное пространство было для белорусской тематики просто закрытым, то сейчас, к сожалению, в него целенаправленно закачивается поток бессовестного вранья, дезинформации, да и просто откровенных нелепостей.
Все это предназначается вам, россиянам. И цель инициаторов этой кампании ясна – убедить людей на пространстве от Калининграда до Владивостока в том, что белорусы – это чуть ли не враги. Их президент – вор, убийца, предатель, а сама Беларусь – вечная нахлебница России.
Бред полный, конечно. Я уверен, что россияне люди умные. Они понимают, что происходит…

Я далек от того, чтобы просить вас радужными красками рисовать белорусскую действительность. Мне это не надо. И не думаю, что кто-то из вас, побывав в Беларуси, это попытался сделать. Я хочу, чтобы вы просто почувствовали, что такое сегодняшняя Беларусь. Чем она живет. Какие у нее перспективы. На самом ли деле Беларусь и ее президент вас «предали»? Это я цитирую центральные СМИ России. Ясно, под чью дудку они пляшут и кто эту музыку заказывает…

Вы, россияне, должны быть уверены, абсолютно убеждены в том, что Беларусь – это не только земля белорусская для белорусов. Это и ваша земля. Это ваша Беларусь. Так же, как Россия – это наша Россия. И мы от таких чувств и взаимоотношений никогда не отказывались и не откажемся как бы сложно и трудно нам ни было. Еще раз хочу подчеркнуть. Мы не обижены на россиян и российский народ. Не обижены, потому что знаем: все, что происходит сегодня вокруг Беларуси, – это затея кучки политиков. Пусть даже и высокопоставленных. Но мы очень хорошо знаем Россию. Россия не только многонациональна. В России огромное количество мнений. И я уверен, что в России очень много людей, которые нас понимают.
Перспективы у наших отношений хорошие.

Условно наши взаимоотношения можно разделить на четыре уровня. Первый уровень – это взаимоотношения наших людей. Там, где еще политика не вмешалась в эти отношения, все идет более или менее сносно. Особенно на уровне людей. Я думаю, здесь очень сложно выстроить какие-то барьеры и столкнуть наши народы. В Союзном государстве, когда мы стремились к тому, чтобы выровнять права граждан в России и в Беларуси, сделано немало. В области образования, здравоохранения. Вы это знаете. И разрушить это вряд ли кому-то удастся. Если, конечно, Россия не откажется от тех наработок и от тех законодательных актов, договоров, которые подписаны. Но, я думаю, что нет. Потому что это будет во вред российскому обществу и россиянам. Мы от этого отказываться не намерены. Мы свято будем соблюдать те договоренности, которые касаются взаимоотношений наших народов.

Второй уровень – предприятия. Еще раз подчеркиваю, если туда еще не успели вмешаться заинтересованные люди и политики, то здесь тоже, можно сказать, более или менее нормальные отношения. Потому что товарооборот за 6 месяцев этого года вырос почти на 30 процентов. А товарооборот, как известно, делают предприятия. Они продают эту продукцию.

Третий уровень – взаимоотношения регионов и региональных лидеров. Здесь не все так плохо. Но и не так хорошо, как было раньше. Потому что в свое время губернаторы имели некую большую степень свободы в связи с тем, что они избирались населением, и губернаторы покрепче, помужественнее ехали в Беларусь. Я не помню, чтобы было какое-то противодействие им в посещении Беларуси. Мы очень, очень многое с ними сделали. В свое время, если бы не прямые отношения Беларуси с регионами России, мы вообще бы имели плачевное состояние в области наших отношений. Но сегодня ухудшения небольшие есть. Потому что есть и указания из Центра: туда ехать, сюда не ехать, это решать, это не решать. Но это детали.

Что касается наших межгосударственных отношений на уровне глав государств и правительств, то, мягко говоря, они желают быть лучшими. Да и, наверное, мне нет необходимости характеризовать эти отношения. Вы видите, что происходит в последнее время. И, несмотря на это, тем не менее я абсолютно уверен и убежден, что вот эта тактика (не думаю, что это стратегия российского руководства) сойдет на нет. Потому что потерять Беларусь для России – это катастрофа. Катастрофа не только геополитического масштаба, но и прежде всего морального.

Почему я говорю о моральном? Потому что вы знаете, как отреагирует на это российское общество. Поэтому мне кажется, эта необдуманная политика, которая навязывается сегодня нам, недолговечна. Перспективы у наших отношений хорошие. Основа и база для этого есть. Как бы сегодня ни замалчивались успехи, которые имеем в рамках проекта Союзного государства. Они все-таки есть, и ни одно государство с Российской Федерацией таких отношений не имеет.

Мы на эту грязь отвечать не будем.

Я думаю, вы уже сформировали свое мнение. Оно вряд ли будет отличаться от того, что я скажу. Вы говорите о действиях российских СМИ. Вы же знаете, кто заказывает подобные вещи! А ведь это вообще недопустимо в международной практике. Только в военное время, когда идет война между государствами, такое случается. СМИ, о которых речь, полностью подконтрольны власти. Как бы мы их ни называли, частное НТВ или нечастное, государственное РТР или негосударственное, все они финансируются знаете из какого кармана. НТВ – это фактически газпромовский канал. И вся его грязь финансируется Газпромом. Газпром – государственная компания. Кто там рулит и командует, вы тоже знаете.
Показывают: президент России, видите ли, поехал в Китай, чтобы озаботиться нашими выборами. Россией бы занимался лучше, пользы бы больше было.

Они ждут, что мы начнем втягиваться в эту драку. Мы хотим быть в этом отношении, и я прежде всего, порядочными людьми. И мы прямо сказали, что мы на эту грязь сегодня отвечать не будем. Нет сегодня той ситуации, чтобы мы в ответ на эти пушечные выстрелы тоже начали грохотать из всех пушек. Которые, кстати, мы вместе с россиянами создали в советские времена. Нет необходимости!
Зачем мне сегодня говорить, что я не ворую в год 7 миллиардов? Очень все просто. Я уже недавно говорил это Бушу, сегодня могу сказать Медведеву или всему вашему тандему: «Найдете – заберите». Украсть 7 миллиардов в год даже в Кремле невозможно. С их возможностями! 7 миллиардов в Беларуси – половина государственного бюджета. Любой, даже обычный, простой человек понимает, что это невозможно. Но что касается белорусов, когда они услышали, что их президент вор, то даже те, кто не хотел за меня голосовать, уверен, будут за меня голосовать. Потому что понимают, что происходит.
Или Лукашенко – сторонник Гитлера… Вспомните середину 1990 годов. Бориса Николаевича, царство ему небесное. Вы уже чуть в НАТО не вступили. А я помню февраль 1995 года. Это первое мое мероприятие в качестве президента. Я вышел и сказал, что такое продвижение НАТО на восток и что мы категорически против этого.

Мы никогда не сворачивали мероприятия, посвященные нашей Победе 9 Мая. Как вы помните, я провел референдум. И День независимости был назначен народом на референдуме. Мое было предложение – на день освобождения Минска от фашизма.
Так исходя из этого, какой же я профашистски настроенный человек? Полный абсурд. И люди, глядя на это, делают для себя выводы. Мы спокойно занимаемся своим делом. У нас слишком много проблем для того, чтобы отвлекаться на эти дрязги.

Теперь об оппозиции. Как я отношусь к тому, что они вещают на российских каналах? Сносно к этому отношусь. Сносно. Меня поражает позиция вашего руководства. Может, они многого не знают? Или их это не очень интересует? Они-то и в России не очень интересуются, что происходит там, далеко за Уралом. Дальше кольцевой дороги Московской.

Самое страшное, что они предоставили право вещать людям, которые на дух не переносят Россию. Это люди, которые вчера и сегодня получают гранты в Западной Европе и Америке. Но сегодня еще один спонсор у них нашелся: бизнес России. И мы знаем, кто эти деньги платит. Недавно задержали курьера, который в нарушение законов перевозил через границу 200 тысяч долларов.

Полушутя, полусерьезно я сказал недавно: если у кого-то в России лишние деньги – пусть платит. Это тоже инвестиции в наше общество. Потому что оппозиционеры пойдут и что-то купят на белорусском рынке.

Они делают ставку на бесполезных, бесперспективных людей в Беларуси.

Чистых сторонников у нашей оппозиции 400 человек – это боевой отряд. Самые массовые, которые в открытую могут противостоять власти на митингах, демонстрациях, – 800 человек. Ну может быть, тысяч 100–150 еще могут их поддержать на выборах.

Союзное государство или Таможенный союз?
Вместо того чтобы двигаться по накатанной колее и основываться на том, чего мы достигли в Союзе Беларуси с Россией, и подтягивать к этому другие государства, делать более привлекательным наш Союз, мы занялись иными проектами. Так появился в том числе и Таможенный союз. Ну что же, Таможенный союз, значит, Таможенный союз.

Что мы получили? Экономика Казахстана и России разительно отличается от белорусской. Казахстан захлебывается от энергоносителей. Россия захлебнулась от них. У нас их нет. Мы очень зависимы от Казахстана и России. У нас разные экономики. У нас реальный сектор экономики – сельское хозяйство, промышленность, транспорт, связь, коммуникации – то, чем живут люди. У нас высокие технологии. Но мы, естественно, зависим от сырья. И для нас очень важно было, как себя наши партнеры поведут в этом направлении. Я опасался год или больше тому назад, когда мы шли на Таможенный союз, именно этого и публично об этом сказал правительству. Оказалось, что то, чего я опасался, и произошло. Нам повышали 5 раз подряд цены на природный газ, выйдя из соответствующего договора. Кто бы мог подумать, что в Союзном государстве Россия выйдет из договора о равных условиях для функционирования субъектов хозяйствования. То есть поставили в неравные условия наши предприятия. Затем нам ввели пошлину на нефть. Затем – на светлые нефтепродукты: солярку, бензин, керосин и так далее. Короче, поступили, как с самым злейшим врагом России. Поэтому судите сами, что мы получили на сегодняшний день от Таможенного союза…

Поэтому если Таможенный союз состоится на тех принципах, как это принято в мире, классических принципах, или даже тех прин ципах, о которых мы договорились втроем, я думаю, что для Беларуси это будет неплохо. 170 миллионов человек – рынок. Никаких барьеров и препятствий в торговле. Мы не боимся, что нас задушит Россия. Не боимся, что она придет на наш рынок. Абсолютно. Но и Россия не должна препятствовать нашему движению ни в Казахстан, ни к себе. Это и есть Таможенный союз. Но пока Россия блокирует поставки нашей продукции… Вы же помните это: и «сахарная война», и «молочная».

Не говоря уже о госзаказе российском, где белорусов велено «не пущать». А почему? Это же нормально, когда будет конкуренция. Если вы хотите закупить, допустим, грузовые автомобили для Вооруженных сил – дайте возможность нашему МАЗу на равных конкурировать с КамАЗом, с ГАЗом и так далее. Вы же мощные. Чего вы боитесь? Не пущать! Почему? Потому что вы не выдерживаете конкуренции с нашими предприятиями ни по качеству, ни по цене.
Вы были на «Амкодоре». Вам демонстрировали некоторые образцы техники МТЗ, МАЗ, «Амкодор». Но это мизер из того, что они производят.
МТЗ наш в советские времена выпускал две модели тракторов – 80 и 82. А сегодня – более 85 модификаций. Это в то время, когда мы почти каждый год подвергались
прес сингу с вашей стороны. И прессинг этот был нешуточный.

Как мы с вами можем конкурировать по огурцу, если для ваших теплиц газ – 10 долларов, а для наших, со всеми льготами, которые мы можем только предоставить, чтобы не потерять тепличные хозяйства, – до 230 долларов. Представьте, как можно конкурировать? Это просто удушение.
Аппарат Бородина в Союзном государстве подсчитал: мы даем в России 15 миллионам человек работу. Они делают комплектующие. Мы все, как было в советские времена, получаем сюда на финишное производство.
И когда Путин, правительство России ввело ограничения – туда нас не пущать, кредиты не давать, короче, закрыли нам российский рынок, я говорю: «Что вы делаете? Вам что, мало безработных? Вы еще 15 миллионов добавите». Но мы терпели. Мы диверсифицировались, мы искали другие рынки, чтобы торговать. Появились и Венесуэла, за что нас критикуют, и Иран. Ну разве мы за тридевять земель пошли бы искать свое счастье? Да нет. Никогда в жизни. Но коль наш старший брат, наш союзник, наша Россия закрылась для нас, и даже когда мы, карабкаясь, как-то пытались продать свою продукцию – вы помните, нас на границе начали закрывать по молоку, по мясу и по сахару. С подачи кого? Ваших олигархов, которые поделили экономику и говорят, что сахар белорусский не брать. А почему не брать? Потому что он дешевле. Так и вы дешевле продавайте. Ан нет, тогда карман будет тощий у олигархов, которые занимаются сахарным бизнесом.

Мы свои четыре сахарных завода модернизировали, сделали как игрушку. Я недавно на одном из них побывал. Нам говорят: тростниковый сахар поставлять нельзя, потому что вы, мол, завозите тростник, перерабатываете, свекловичный сахар мы у вас возьмем. Мы свеклы производили 700–800 тыс. тонн. Когда Россия сказала, что будет покупать свекловичный, мы увеличили его производство. Мы за два года перестроили экономику, это было непросто. Увеличили посевные площади, закупили технику. Вы же пообещали, что не будете препятствовать. Нет, и сейчас квоты существуют, даже когда сахара сегодня не хватает, в России все равно безмозглые эти квоты существуют.

Если бы мы действительно заняли российский рынок и не давали сахаропроизводителям вашим продать свой сахар… Так вы все равно почти половину закупаете извне. Почему же в этой половине нет трех-пяти процентов белорусского сахара? Чтобы мы заработали у вас российский рубль, поменяли на доллар и заплатили за энергоносители. Мы рублями даже с вами рассчитываться не по всем позициям можем. А вы говорите, что хотите рубль сделать региональной валютой. Да вы у себя не хотите принимать его как платежное средство, давай доллар. И мы вынуждены российский рубль, который зарабатываем, часто менять на доллар или евро и вам платить за товар. То есть идет накат по всем статьям. Ну упрекни Лукашенко, что вот я сейчас, рассуждая, опять накатываю на Россию. Да я не накатываю, я вам констатирую факты.
Беларусь, будь то с Лукашенко или без него, белым пятном на карте мира, особенно Европы, не будет. Это географический центр Европы. Он северо-западнее Минска находится – центр Европы. Вы думаете, что Беларусь останется один на один с собой? Бесхозной? Да нет. У нас нет сегодня проблем с предложениями от других государств, на что тоже Россия реагирует очень болезненно. Так нас уже предал Лукашенко или еще нет? Так вы не выталкивайте Лукашенко из сферы своей политики, а то только одно: здесь сфера наших интересов, – заявляют политики России. А я спрашиваю: а где сфера интересов Беларуси и белорусского народа? И так ли вам надо, чтобы это была сфера ваших жизненно важных интересов? Так ли вам это надо, когда мы действительно ваши интересы здесь защищаем порой больше, чем вы собственные в России? Вы были на пункте противовоздушной обороны – суперсовременном, модернизированном нами. Нам россияне совсем не помогли. Мы модернизировали и видим от Балтики до Черного моря все пространство. И точно так в режиме, как сейчас принято говорить, он-лайн передаем в Кремль. Там Медведев может благодаря нам посмотреть, что же у него творится от Балтики до Черного моря. Вам надо сегодня это сломать? Ну сломайте, но вернуться к этому будет практически невозможно. Кому она нужна, такая политика?
Помните, вы подписали соглашение о Черноморском флоте. Не знаю, надо он там вам, не надо… Против кого вы там собираетесь воевать? Кому противодействовать? Развивали бы, может, флот на Тихом океане, в Атлантике… А в Черном море? Господь с вами, подписали. Столько радости! И тут же упрек: смотрите, белорусы, как надо договариваться. На что я Мед ведеву напомнил: ты же главнокомандующий. Ты должен знать, что у тебя здесь две мощные базы, которые каждый час, каждый день работают. Одна из них о раннем предупреждении о ракетном нападении в Брестской области. Вторая, которая ведет в Атлантике все ваши подводные лодки, в том числе ядерные, осуществляет связь. Сколько вы платите нам? Ноль! А там сколько заплатили? 40 млрд долларов? Мы не просим у вас денег. Мы хотим, чтобы к нам по-человечески относились. А в экономике человеческие отношения – когда субъекты хозяйствования работают…

Это пока вам центральные СМИ талдычат, что вы решаете все проблемы. Что у вас их нет. Хотя, как люди сведущие, вы, наверное, знаете, что Газпром уже лидирующие позиции потерял. Сегодня и мы прямо заявляем, что ведем переговоры о строительстве на Балтике или на Черном море на Украине терминалов для приема сжиженного газа. Понимаете, опять же безмозглость. Нас пугают: «Северный поток», «Южный поток», откажемся от транзита через Беларусь. Говорят, закроем под Смоленском задвижку. Закрывайте! Но мы в освободившиеся трубы заведем разжиженный на Балтике газ. 300 млн долларов стоит завод, и запускаем газ в эти трубы. А они куда идут? В Польшу, Германию, Чехию и дальше. И если здесь будет 150 долларов, а Газпром за 220 предлагает, ясно, на кого будут работать эти трубы. Хотя бы об этом подумали элементарно. То же самое и по нефти. В этом году мы 4–5 млн самой качественной венесуэльской нефти получим. Эффективность ее переработки на 30–40 процентов, как мне специалисты сказали, лучше той, что мы покупаем в России. Мы ее привозим сюда. Завтра мы построим трубу с Балтики. Уже с портами проект проработали. Вы знаете, что мы прокачали уже нефть через Украину, Эстонию, Литву. Сейчас вот Рига. Мы уже попробовали реально, чего это стоит. Мы сегодня ведем переговоры о работе в аверсном режиме нефтепровода Одесса–Броды для прокачки венесуэльской нефти.
Мы найдем выход. Вагонами сейчас возим. И будем возить, но на колени не станем!
За тридевять земель в Венесуэле работают наши люди. Для того чтобы поставлять нефть, мы им строим газопроводы и нефтепроводы. Города, села газифицируем. И как вы хотите, чтобы я это воспринимал и относился в связи с этим к нашей российской власти?

Непризнанные республики: история конфликта

Задам вам риторический вопрос. Скажите, а что, только Беларусь не признала Южную Осетию и Абхазию? По-моему, нет таких государств в мире, которые признали Осетию и Абхазию. Кроме какого-то острова. Венесуэла официально документов никаких формальных не принимала. Было заявление о якобы готовности признать, но документы не приняты.

Вы можете сказать: Венесуэла же не такая союзница России, как Беларусь. Правильно. И я честно и откровенно, где, может быть, надо промолчать, говорил: конечно же, мы должны были признать Южную Осетию и Абхазию. Как бы то ни было, это наш союзник. И мы готовы были это сделать. Но…
Встречаемся мы с одним западным политиком. Он приехал специально и говорит: «Вы что, действительно хотите признать Осетию и Абхазию?» Я говорю: «Чего вас это так напрягает? Мы союзники». И он мне изложил тот спектр отношений, который сложится у нас с Европейским союзом и Америкой.
Нам пригрозили. А с Евросоюзом, чтобы вы знали, мы сегодня торгуем чуть больше, чем с Россией. Это – миллиарды
дол ларов. И когда нас Россия выпихнула с рынка, Евросоюз это не посмел сделать. Хотя они нас квасили по полной программе и «мочили», как у вас принято говорить. Сказали: про расчеты в евро и долларах забудьте. Ну и что делать государству? Мы начали думать, искать выход. Я встретился с вашим президентом в Сочи.
Сказал ему: «Вот последствия. Мы их просчитали». Вы готовы, господин президент, дорогой друг Дмитрий Анатольевич, разделить с нами эти последствия? Вы готовы подставить свое плечо? Дословно: «Ну, Александр Григорьевич, давайте не будем торговаться. Это – одна тема, а это – другая». Я говорю: «Спасибо. Тема закрыта». Понимаете? Он далек был от этих проблем. А я 10 лет живу в этой проблеме, когда меня то слева, то справа шпыняют и напрягают.
Что такое закрыть расчеты в долларах и евро? Обвалилась бы вся экономика. Ничего продать не смогли бы. Закрыто все. И это я только один крайний вариант называю. А их была куча. И Россия не готова была здесь подставить свое плечо.

Нужно конструктивно выстраивать отношения. И на этом конструктиве Россия здесь будет иметь все: и дружественную страну, и дружественный народ, и проводника той политики, которая нужна России. Только не надо шпынять, наклонять, через губу говорить и делать нас народом второстепенным. Это для нас неприемлемо. Тогда я вообще здесь как Президент не нужен.

Об отношениях с Китаем

Наши отношения с Китайской Народной Республикой имеют характер стратегических отношений. У нас прекрасные отношения с Китаем.
Достаточно сказать, что в преддверии предыдущих президентских выборов, 5 лет назад, тогдашний президент Китая Цзян Цзэминь приехал сюда и в открытую, в пику Западу, Америке, поддержал и меня, и Беларусь. Специально приехал сюда. Я думаю, что нам надо ценить такое отношение великого Китая к Беларуси. Это во-первых. Но это не главное.
Некоторые высказывают озабоченность отношениями Беларуси с Китаем. Опасность россияне видят в том, что они идут с инвестициями. Я должен сказать, что на сегодняшний день, если взвешивать инвестиции Китая и России, то у России, наверное, не на порядок, а на несколько порядков объемы инвестиций, собственности здесь больше, чем у Китайской Народной Республики. Но Китай активно идет на белорусский рынок. И мы этому рады. Только последняя договоренность: Китай выделяет нам миллиард льготных кредитов под модернизацию нашей энергосистемы. Так?
В.И.Семашко (первый вице-премьер Республики Беларусь): Три проекта – это строительство взлетно-посадочной полосы, и два – две электростанции крупные.
А.Г.Лукашенко: Две электростанции. Это льготный кредит. И 15 миллиардов кредитов еще зарезервировано.
Мы что, должны отказаться от этих кредитов? Нет. Нам они выгодны. И что плохого? Мы СВЧ-печи не производили. Мы пылесосы в таком объеме не производили. Кроме стиральных машин и холодильников, по-моему, мы мало что производили из белой бытовой техники. Они готовы здесь разместить производство этой техники на десятки миллионов штук.
Они у нас ничего не просят. Они попросили возможности инвестировать или в действующие предприятия, или же построить здесь новые. Стройте. Платят налоги. Поэтому не надо России в этом плане напрягаться. Мы для России не закрыты. Российские компании, богатые компании, государство Российское могло бы присутствовать здесь шире. Хотя куда уже шире? Если кто и присутствует у нас в банковской сфере, то это Российская Федерация, мы только России продали банки. 7 из 10 крупнейших российских банков присутствуют здесь. Мы нигде не закрывали для вас возможность инвестиций и прихода сюда. Но бесплатно ничего не дадим.
Я как-то в сердцах сказал руководству вашему: если бы я был уверен, что коль мы подешевле продадим, и эта разница попадет в карман обычных россиян, я бы рискнул. Но те, кто приходит к нам за этими активами, – это миллиардеры.
Почему я должен увеличивать их состояние за счет собст венности в Беларуси? Поэтому отношения с Китайской Народной Республикой имеют стратегический характер. Мы от него не откажемся, мы будем наращивать этот ресурс.

Китай сюда не приходит с инвестициями прошлого века. Он сюда идет с очень высоким технологическим уровнем, проектами. Мы это приветствуем. Низкий уровень для нас неприемлем, потому что такие проекты будут неконкурентоспособны ни в Европе, ни в Беларуси. В свою очередь мы имеем большие совместные предприятия по производству нашей техники в Китае: МАЗ, БелАЗ, МТЗ. Они открыли нам этот рынок. Нас это устраивает.

Чудо-техника для села

Когда недавно мы обсуждали с Путиным проблему блокирования поставок наших товаров в Россию, он говорил: «Ну как блокирую? Вот посмотрите, вы же столько тысяч тракторов поставили». Я отвечаю: «Так это же мы поставили из Елабуги, с других наших общих совместных предприятий». Он: «Ну там же не чисто наше производство. Половинная сборка». А я говорю: «А как совместное производство начинается?» Сначала с отверточной сборки, как мы с китайцами когда-то начинали. Затем, если вы произведете и укомплектуете нас нормальными узлами, которыми можно заместить наши не в ущерб качеству, мы это возьмем. Ну а, в-третьих, МТЗ – это же наполовину или на 60 процентов российский завод. Мы же узлы многие у вас делаем. Только мы не в Минск их везем, а, например, во Владимир. И там вместе собираем трактор и продаем. Премьер России говорит чуть ли не с упреком, что вот тут не мы производим трактор «Беларусь». Но вы же привозите комплектующие. 60 процентов прямо из России везем в Россию. А 40 – из Беларуси. Это естественно.
Но если сегодня Владимирский завод может произвести МТЗ, какие вопросы? Да нет никаких вопросов. Но он не может. А этот трактор нужен, потому что лопатой, как я всегда говорил, Россию не перекопаешь. И запущенных земель в России вы лучше меня знаете сколько. Им нужны тракторы. И прицепное оборудование к ним. А все это в советские времена больше всего производилось у нас и на Украине. На Украине этих предприятий уже нет. Осталась Беларусь. Мы свято их сохраняли.
Мы производим свой плуг, свою сеялку, свой культиватор. Всю почвообрабатывающую технику. Всю технику под возделывание культур, которые высеваем: картошка, лен, сахарная свекла, кормовая свекла, хлеба, травы, кукуруза на зерно и на семена.
У нас все свое: начиная от вспашки и заканчивая уборкой. Мы последних 13 лет этим занимались. Готовы и у вас были развивать это производство на «Ростсельмаше». Предлагали: давайте вместе. Но вы тогда делили этот завод. Один хозяин другому передал, тот – третьему, третий – четвертому. Вакханалия была полная.
И мне пришлось отдать команду (за что меня диктатором или Сталиным называют) создать свой комбайн. Мы за это время 5 образцов комбайнов сделали и вышли на европейский уровень. Сегодня готовы вам продавать. И продаем отдельные экземпляры.
Если бы у нас не было этих комбайнов, мы бы погибли. У нас, кроме «Нивы» известной, до «Дона» еще была марка, которая сегодня не способна работать на наших полях, больше ничего не было.
Сейчас мы сделали комбайн. С немцами, американцами сотрудничали. Мы у них учились. Начинали с отвертки. А потом производили сами.
Вы были на МАЗе. Там с компанией МАН мы работали. У нас есть продукция МАЗ – МАН. По автобусам, которые вам показывали, с «Неопланом» работали. Сейчас на 100 процентов их сами производим. А начинали с отвертки. Но мы им доказали, что производим эти запчасти не хуже. И они отдали нам возможность производить самим.
Так должно быть и у вас.Если вы будете стремиться делать такого уровня и такого качества продукцию. Это требование любого государства, которое к вам придет.
Мы с большим удовольствием будем работать с россиянами. Потому что нашу продукцию там знают. Более того, ее любят. И не только у вас. В Казахстане мы уже десятки тысяч продаем тракторов. Мы там и по сборочному производству работаем. Даже в Туркменистане сборку осуществляем.
А в России. Зачем нам уходить с этого рынка? Тем более с вами надо рассчитываться валютой за углеводороды. За металл. Поэтому мы вынуждены и будем развивать у вас свои производства.

Рядом с законом должна стоять мораль и справедливость

Чтобы ввести диктатуру закона, надо, во-первых, самому исполнять закон. Если говоришь о борьбе с коррупцией, – самому не брать, не красть, не «пилить», не «распиливать», не «косить капусту», как у вас говорят. Все! Не надо гиперболизировать и считать, что это что-то там космическое. Все элементарно. Вот возьми и объяви: «Делай, как я». Если вы не коррумпированы, то скажите.
Я же сказал… Вот начальников упрекают: денег у них много. Любой политик должен публично или письменно заявить: найдете – забирайте. И собственность, и деньги. У меня был разговор с Борисом Николаевичем… Он как-то говорил с обидой: «Видишь, меня упрекают, что у моей семьи деньги и прочее». Я отвечаю: «Борис Николаевич, все элементарно просто. Меня тоже Буш упрекнул. Я ему написал письмо, это действительно так было, что если найдешь – забери. Вы возьмите и объявите». Он рассмеялся, но не объявил.
Все отсюда. От простого. Не надо делать эту проблему неземной. Да, и у нас коррупции хватает. Но у нас коррупция – дело для чиновника опасное. Никто тебя не выкупит. У вас свободные суды. И у нас свободные, но никакой суд, никакой начальник тебя не выпутает из этого. Дело не только в том, как мы вводили антикоррупционные законы и осуществляли. Все зависит от нас. Только от нас, от начальников. А если ты коррумпирован, ты не имеешь права на тему коррупции вообще говорить.
Потому что народ на тебя смотрит и думает: жулик говорит о коррупции? Значит, никакой борьбы с коррупцией не будет! Закон надо соблюдать самому. Хотя я считаю, что выше закона или рядом с законом должны быть такие чувства, как мораль и справедливость. Все в законе не пропишешь. А вот, что справедливо и несправедливо, наше общество, наши люди знают точно. Поэтому там, где это не прописано в законе и где, знаете, иногда бывает и так и сяк, справедливо сделай.
У нас «дедовщины» в армии нет. Чтобы старослужащий издевался над молодым? Да вы что?! Главнокомандующему доложили бы немедленно. Было поначалу. Разборки были самые жестокие с офицерами. Но когда мы начали реформу армии (а мы ее уже закончили), ни один офицер не обиделся. Никого не обидели и из солдат. Правда, получилось, что мы не можем сегодня в армию призвать всех парней. У нас сегодня даже очередь по некоторым регионам, чтобы в армию попасть. Родители приходят: «Заберите моего балбеса в армию». Такая вот проблема. Когда мы заявили о сокращении армии, я сразу спросил, а как будет с теми мужиками, которые в армии не послужат? Кому эти мужики нужны? Какая девчонка за него замуж выйдет, если он пороха не понюхал? Он же не сможет семью защитить. Армия этому учит. Теперь даже, кто из вузов имеет отсрочку, призываются на три месяца. Чтобы этого хлеба понюхали. Или хотя бы немножко похудели там. Через 3 месяца такие красавцы приходят. Я считаю, что каждый мужик должен послужить в армии. Каждый!

О лесных пожарах и белорусских спасателях

Знаете, как отреагировали на нашу помощь СМИ и ваши политологи, которые вокруг Кремля ходят? Я не буду называть их фамилии. Мол, батька прислал команду спасателей тушить Россию. И оператора – наш бардак снимать. А потом критиковать нас. Вот дословно то, что мы читали. Мне не обидно… Нашим людям обидно. Вы Италию благодарили на центральных каналах за вертолет, который прислали. Азербайджан – за вертолет. Или еще за что-то. А наших полторы сотни с машинами и вертолетами работали – ни слова. Они приехали туда экипированные по полной программе. А у некоторых россиян даже лопат не было. Делились всем, чем надо. Объединились, методики разрабатывали борьбы с огнем. Если надо вам, мы могли бы специалистов прислать, которые умеют бороться огнем против огня. Потому что верховой пожар только огнем можно потушить. У нас ведь похожая ситуация была. На юго-востоке и востоке, что к России прилегают. Жара.
Разница в том, что мы не разогнали лесников. Лесную охрану. Наоборот, мы ее усилили за эти годы. У нас же 33 процента лесов. У вас тоже их немало. Наверное, процентов 30. За ними же надо смотреть. Их надо сохранять и охранять. И у нас целая система выработана. Беспилотники, вертолеты, легкие самолеты барражировали каждый день. Где только дымок – туда десант. То есть в зародыше тушили. Мы ни одного дома, слава богу, в этом году не сожгли. Мы не допустили возгорания деревень даже самых глухих. Ситуация была кошмарная.

Но с запада заливало дождем. От Европы. И я говорю нашему премьеру: позвони Путину. Опасно. Может жара пойти. Мы с запада снимем все части и бросим, допустим, на Нижний Новгород. Ведь показывали, как он туда ездил. Катастрофа была. Скажи только, разберемся там в течение недели. Аховая ведь была ситуация. Не согласились. Не знаю, может, секреты у вас какие-то от белорусов. Но мы и так знаем, что где расположено, в том числе и ядерные объекты. Для нас это не секрет. Наверное, какая-то другая причина.

О ценах на энергоносители

Это их товар. Мы это понимаем. Они хотят продать его таким образом. Ну какая же здесь рыночная цена? Рыночная цена устанавливается за счет спроса и предложения. В результате конкуренции. К нам приходят и говорят: цена будет такая. Мы говорим, да нет, это нелогично. Приводим массу доказательств. В том числе цены в Европе. И задаем вопрос: ну почему у вас доходность Газпрома в Беларуси выше, чем в Германии? Чем мы это заслужили? Ответа нет.
Допустим, мы требуем нерыночных невысоких цен или не максимально высоких. Ну так и мы же услуги бесплатно оказываем. Вот то, что вы видели – 1600 ваших объектов сопровождает наше ПВО от Балтики до Черного моря. Это чего-то стоит? Это же безопасность государства. Вы же нам ни копейки за это не платите. Я вообще не могу Беларусь ни с какой другой страной сравнить. Вот вы захотели в Минск приехать. У вас были проблемы? Абсолютно нет. Да, у нас на улице для вас любой снимет последнюю рубашку и отдаст. Это дорогого стоит. Это же просто так не приходит. У нас выборы первые президентские, состоялись после того, как у власти побывали националисты во главе с Шушкевичем, вам известным. Русские сидели на чемоданах. У нас шло очищение общества, прежде всего от русских. Я же это повернул вспять. Мы ведь провели референдум о Союзе Беларуси и России. Нас нечего обвинять. Возьмите Договор о создании Союзного государства. По нему в России и Беларуси проводится референдум по образованию Союзного государства. Референдум по Конституции.
Почему вы не вынесли в России на референдум Конституцию Союзного государства?.. Там все прописано: устройство, власть, финансовая, экономическая системы. Но вы на это не пошли. Почему? Вот поэтому и говорим о ценах: рыночные, не рыночные. Может быть, и не рыночных цен мы требуем. Мы и не требуем. Просим: «Ребята, мы братские народы, мы договорились, у нас есть договоры, давайте в рамках этих договоров работать. Если они несправедливы – давайте садиться за стол переговоров и будем искать справедливость. Мы вам будем платить, а вы нам будете платить». Ведь все, что едет, летит, ползет, пешком ходит через Беларусь в Европу и наоборот, дорогого стоит. 100 миллионов тонн грузов из Европы и обратно перевозится через Беларусь. Сколько заплатили за это? Ноль. А нам это обходится в нормальную копейку. И потом, это наш ресурс. Наше транзитное положение – это наш ресурс. Как у вас нефть, газ. Мы за них платим. Платите и вы. Нет, обижаются. Нельзя все это просчитать. И слава богу. И не нужно. Не в убыток же здесь работает Газпром! Абсолютно не в убыток. И потом, вы имейте в виду, что мы со своим товаром к вам приходим и упрек к нам только один: продаете по низким ценам.

Если цена высокая на газ, на нефть, конечно, цена будет расти и на продукты питания, которые сегодня вам нужны. Вы тут живете, и я уверен, что никто не отравился ни от нашей водки, ни от вина даже, которое мы тут из плодов и ягод делаем, ни от нашей колбасы, ни от чего. Нормальные и молочные продукты. Европа сегодня у многих предприятий покупает наши продукты.
В согласии с природой

У меня особое отношение к природе. Я вырос на природе. Из леса кормилось тогда население. Это после войны было, 60-е годы. Лес для меня – это всё.

Я знаю ваши проблемы. У нас тоже была эта проблема лет 10–12 тому назад: рубили кругляком, вместе с россиянами в обнимку вывозили лес.
Кругляком у нас сегодня ничего не вывозится. За исключением балансовой древесины. Мы модернизировали деревоперерабатывающие предприятия. Сейчас завод построим по производству бытовой и газетной бумаги. Нам надо 25 миллионов кубов леса вырубать. Мебельную промышленность сейчас активизируем. Она у нас неплохая. Но мы ее расширяем. Ведь пропадает же древесина. Но категорически запрещено вывозить кругляком. Почему мы должны кормить немцев, поляков, французов, Великобританию? Почему? Построили много заводов, которые производят готовые дома. У нас программа «Возрождение села» – надо очень много, тысячи домов. Мы предложили, кстати, погорельцам вашим построить несколько деревень в течение одного месяца. Не согласились. Наверное, у нас слишком низкая цена.
Мы очень далеко в этом отношении продвинулись. Наверное, только в одной стране, только у нас создана инспекция при президенте по охране животного и растительного мира.
У нас разбой был. Я знаю, что такое рыбалка и рыба… Кошмар был! Создал инспекцию. Сегодня вот я на Припяти часто бываю, там сегодня, если палец в речку сунешь, может сом откусить. Там столько сегодня рыбы! И мы не запрещаем ловить. И ваши люди приезжают: кто охотиться, кто рыбу ловить. Заплати за билет, садись и лови. Мы не запрещаем, но мы все привели в порядок.
Знаете, позавчера был разговор с обычными людьми, нашими белорусами, на эту тему. Они мне говорят: когда появилась инспекция, люди в больших погонах, милиционеры, КГБ, МВД, судьи, прокуроры перестали ходить на рыбалку – вот рыба и живет. Это очень мудро – простые люди сказали. Потому что весь разбой был от власти. Сейчас это очень опасно. Иди лови, но заплати.
Разбоя в лесу и на реках быть не должно! Это наше достояние…
Эту нашу уникальную природу мы не уничтожили. Беловежская Пуща, Браславские озера, Припятский заповедник, Березинский заповедник… Все эти парки непосредственно подчинены Управлению делами президента. Специально взял под крыло, под охрану. Чтобы не было разбоя. И наказываем за него жесточайшим образом.
Вы знаете: Европа загажена полностью. Европейская часть России тоже не задыхается от кислорода. Когда Москва горела, я как раз занимался темой туризма. Проехал по Нарочи, Браславским озерам, там, где мы туристические направления развиваем. И меня везде толпа людей встречает. Подхожу. «Вы чего?» – спрашиваю. «Александр Григорьевич, мы из Москвы, из Питера. Мы хотели вас попросить. У нас вот путевки заканчиваются, а Москва горит. Не отправляйте нас туда». Дышать, говорят, нечем. У директора спрашиваю, он отвечает: «Завтра люди новые заезжают. Куплены места здесь». Я говорю: «В коридоре ставь кровати, но людей не выгоняй». И они еще месяц жили. Я дал команду, чтобы ни одного москвича не отправляли, даже если закончилась путевка.
И вот я иду – там, в Витебской области, тоже жарища. На севере нашем 37 градусов. И думаю: «Какое счастье, что мы вот это все сохранили!» Вот она – вода, вот лес, вот эта природа. Это великое дело.
Посмотрите на Минск. Он что, на Москву похож? Центр Европы. Вы что думаете, сюда не хотят приехать и построить небоскребы, какие-то башни, «стекляшки»? Хотят. Но вот был бы здесь мэр Минска, он бы сказал, какая здесь политика. Сносим что-то в центре Минска или там, где спальных районов много, и строим парки. Там по нескольку десятков тысяч человек проживает.
Вот недавно Комсомольское озеро привели в порядок. Зачем? А рядом огромный спальный район. Людям нужна чистая вода. Это фактически из бассейна питьевой воды мы перебрасываем сюда воду. Ну пусть люди с детьми на эту травку приходят. Трасса вблизи, где я постоянно езжу в резиденцию городскую и из нее. Лежат дети маленькие, женщины, мужики, девчонки – ногами мне только машут. Люди отдыхают в центре города. Что в этом плохого? Это же прекрасно.
Мы, кстати, не перенаселяем Минск. Вот сейчас принято решение, что, сколько есть населения в Минске, столько достаточно. Не надо в Минске все строить. Зачем мы стягиваем трудовые ресурсы только в Минск? Уже 20 процентов трудовых ресурсов здесь. Сейчас строим спутники Минска. Города за 15, 20, 30 километров от столицы. Чтобы можно было просто приехать человеку на работу, если он хочет. Строим другие малые города. Программа возрождения села работает. У нас полторы тысячи агрогородков построено за 7 лет. Может, были вы в каком-то агрогородке, видели. Ну дошлифуем мы их за 2 года. Но там уже гордо люди живут. Там есть все необходимое, начиная с детского садика и заканчивая теплой водичкой в любое время года. А иначе как?
И все это в мире и согласии с природой.
Скажу вам откровенно, я никогда в руки не взял ружье, будучи президентом. Никогда. Надо планово отстреливать животных, а я говорю: нет. Вы, пожалуйста, сами. Чтобы не было излишков – отстреливайте. Но я никогда с ружьем в Беловежскую Пущу, в парк или в лес не заходил. Какое у тебя будет отношение, такое будет у подчиненных. И это все передается людям…
Знаете, в чем, насколько я понимаю, ваш недостаток? Не надо было в аренду отдавать лес. Это хуже, чем собственность. Ну что такое арендатор? Это не его. Выпилил, вывез, продал, не заплатил ничего государству, а потом лучше пусть оно подожжется, пусть сгорит, все спишется. Аренда – это же хуже, чем государственная собственность. Ладно бы уже частнику отдали и со всей ответственностью спросили.
И знаете, я много слышал, что надо законы принять. Возродить федеральный надзор и прочее. Ну и что? Ну возродили федеральный там надзор, службу и что? В стране должен быть порядок, понимаете? И надо дать право по-настоящему хозяйствовать. Это и ценообразование, и планы, и доведение заданий, и прочее. Чего мы этого боимся? Японцы несколько десятков тысяч планов сегодня составляют. Восстанавливать надо лес. Рубят – восстанови, ураган прошелся – восстанови.
Поэтому, если вы примете только закон и от одной системы перейдете к другой, уже в ближайшие 5–6 лет увидите, что это не даст эффекта. Если в целом не будет порядка в стране.

Без глянца

У нас не идеальное государство. Наше государство не может быть идеальным, потому что оно не может себя самоизолировать, даже в хорошем смысле слова. Как мы можем защититься от наркотиков?
Рядом – Россия. Через Россию идет поток всей этой гадости, начиная с Афганистана. Разворошили там все в Азии. Ну как мы можем от этого быть застрахованы?
Страшная проблема – пьянство. Ну как мы можем меньше пить, чем россияне? Один народ: пьем так же, как и вы. Пожестче немножко на производстве спрашиваем, может быть, за это пьянство.
На улице мимо пьяного никто не пройдет. Я имею в виду милиционер или даже прохожие. То есть нетерпимость эта есть. Но пьем не меньше вас.
Поэтому если вам сказали, что у нас не пьют, ерунда это все. Пьют. Пива меньше, правда, на человека выпиваем. Была поставлена задача, чтоб догнать Россию по потреблению на брата пива и чуть-чуть понизить крепких спиртных. Потом мне говорят: да нет, это тоже плохо. Так я уже не знаю, что теперь делать.
Что касается глянца. Я не думаю, что вас возили и показывали вам самое-самое… Но вы имейте в виду, что у нас плохого хватает. Но это совершенно не то, что, допустим, я недавно в Евросоюзе увидел, когда полетел в Вильнюс. На вертолете. Знаю хорошо эти земли.
Там была высочайшая культура. Теперь все бурьяном заросло. Вы знаете, у нас такое если где-то и есть, то чуть-чуть. То, что мы взялись за деревню, это факт. Года два назад, в первый год президентства Медведева, мы из Бреста ехали в Беловежскую Пущу. И вот он сидит и смотрит, вместе сидим в автомобиле, говорит: как я тебе завидую, такой урожай! А хлеба хорошие! И потом Гродненская, Брестская области, сейчас уже даже Могилевская область, считайте, российская область, где я прожил свое детство, она уже больше миллиона тонн получает хлеба. Беларусь у нас – вообще зона критического земледелия, чтобы вы знали. Это не Краснодарский край.
И он говорит: как я вам завидую, как этого достичь? Я ему начинаю говорить одно – нет, у нас это невозможно; начинаю еще ему что-то там говорить – нет, это невозможно…

В Дзержинске у нас птицефабрика полрайона земель забрала. В идеальном состоянии.

У нас очень много таких предприятий, притом они когда-то были безнадежными. Вот у меня на родине. Я никогда не думал, что там может быть нормальное предприятие. Национальный банк забрал его, и все. Теперь ко мне только и приходят пожаловаться, что мало земли стало. Наверное, уже четверть района забрали. Но 75 центнеров с гектара в этом неблагоприятном году собрали. Построили там комплекс, датский вариант.
Там самое лучшее мясо. Мы его распределяем, как в советские времена, по детским садам пока, с этих комплексов. Людей как подменили. Ну они там получают 900 долларов в месяц. Не говоря уже, что молоко им дают, мясо по дешевке, как положено. Доярка получает 900 долларов в месяц. Она на ферму никого не пускает, не надо никакого контроля. Было 70 человек на ферме, осталось 23. То есть вот то, что вы видите, у нас это не самое, может, даже лучшее. Но образцы хорошие, есть еще и лучше. У нас есть еще где и плохо, но у нас нет бардака. Самое главное для любого государства – нащупать тот путь, по которому ты должен прийти к этим результатам. Мы знаем этот путь. От возделывания картофеля и заканчивая социальным развитием села в целом, мы это знаем. Поэтому вы должны иметь в виду, что это не специально к вашему приезду мы создали эти образцы. Это действует давно, работает, это реальность в нашем государстве…

Справедливость в обществе и порядок во всем

Мы стремимся к тому, чтобы у нас была справедливость в обществе и порядок во всем. Искренность. Всюду человеческое отношение должно быть. И у нас были времена, когда трудно было во многих семьях. Но тогда президент, видя это, дал команду три раза в день кормить детей в школе. Мне говорят: расходы большие и прочее. Я говорю: вы имейте в виду, что мы живем в других реалиях. У президента нет проблемы накормить малыша, а в иной семье есть. Лет десять тому назад была. Но в школу, в детский сад придя, я буду твердо знать, что до 18 лет он три раза в день будет накормлен. И мы кормили. Эта традиция осталась. И сейчас кормим. Государство, я считаю, исходить прежде всего из этого должно. Чтобы было нормально людям.
Мы недавно приняли очень жесткое законодательство по бездомным, брошенным детям. У нас около 30 тысяч, по-моему, в детских домах и приемных семьях. (Было – 32, сейчас – 25 тысяч.) Это немного. Но 25 тысяч есть. И мы очень жестко ведем политику. Даже если семья не бросила ребенка, но приходят специальные службы и смотрят, что ты не можешь обеспечить ребенка и воспитать, мы все делаем, чтобы изъять из семьи ребенка. Я это видел, работая руководителем на селе. У нас народ, знаете, такой – белорусы истинные: сосед не бросит ребенка. Забираем детей, а тебя на принудительную работу.
Иди и заработай 150 тысяч и заплати за того ребенка, которого ты родила. Не работаешь – пойдешь в лагерь.
Да, жестко, но мы как-то должны хотя бы затраты компенсировать. Заставить людей думать, практику прививать, как в Италии. Там нет ни одного брошенного ребенка. И нас просят: дайте нам детей из Беларуси на воспитание. Я говорю: «Может быть, и дадим». Потому что у нас нет такой практики вывозить детей в Италию, в Америку или еще куда-то. Давайте список, кого вы хотите взять и кто гарантии дает, – Папа Римский, второе после него лицо или Берлускони. Присылают гарантии. Под эти гарантии наше посольство берет на контроль каждого, и посол (у нас договор с ними) приезжать может в любое время. Приедет, посмотрит, как этот ребенок обеспечен.
Но это очень редко. Нас упрекают, что мы своих детей не отдаем за границу. Мы насмотрелись, у нас один уже был случай. За всю мою практику – один случай, когда обидели белорусского ребенка за границей. Ну и потом, это унизительно для любой страны, когда она не может обеспечить своих детей, и они потоком едут туда, а над ними там издеваются.
И последнее, что мы в этом плане делаем: поставили задачу закрыть все детские дома. Ну, может, 2–3 останется. А детей переселяем в отдельные особняки, где муж и жена. Дома семейного типа, так они называются.
Я недавно деревню такую открывал, помогают там и россияне нам. Банкиры помогли ее построить. И таких деревень много. Допустим, 15 особняков, по 7–10 детей в одном доме. Родители берут, у них двое-трое своих и 7 приемных. Мы им даем особняк на 10 детей, платим матери и отцу за воспитание, это их основная работа. Ну отец, правда, еще где-то работает, и они получают деньги. Содержат 10 детей.
У нас в детском доме в среднем 120–150 детей. 10 особняков – и полностью освобождаем детский дом. И останутся, мы просчитали, 2–3 детских дома. Там, увы, дети такие, которых никто не возьмет. Поэтому нам придется из 15–20 этих детских домов оставить только несколько.
И в будущей пятилетке мы полностью решим эту проблему. Даже раньше решим. И это великое дело…
Государство надо оценивать по тому, как в нем относятся к старикам и к детям.
Что мы сделали по старикам? Это была большая проблема, особенно на селе. Кто-то в Россию уехал и забыл, что у него есть родители где-то далеко. Простые люди – им-то и приехать огромные деньги нужны. У кого нет вообще детей. И вот таких стариков было очень много. Когда мы начали реформу здравоохранения, у нас была оптимизирована сеть больниц и ФАПов.
Участковых больниц на селе и в районе обычно было две (в маленьком районе). Одна участковая больница освобождается. Эти больницы мы переориентировали в больницы сестринского ухода. То есть у этих стариков весна–лето нормально, у них есть свой домик, где они живут. Но осенью и зимой у них нет возможности и сил печку протопить. Если ухаживать за ними надо, мы их собираем в эту больницу, переоборудовав ее под гостиницу. Там врачи есть и медсестры. Этой больнице они платят половину пенсии своей. Половину им просто некуда расходовать, она у них остается… Практически по всей стране введена эта практика. И нет брошенных стариков.

Если бы меня спросили: твое самое большое достижение? Скажу словами Петра Петровича Прокоповича, председателя Нацбанка, он же Герой Беларуси. Он говорит, что если бы даже мы ничего не сделали за это время, то нам памятник при жизни надо поставить за спасение села. Любое предприятие промышленное, связь, транспорт, все это можно сделать. Инвестиции, станки поставил, людей научил – будут работать. Но если только рухнет село – всё, нет страны. И как-то нам повезло или нас Господь так сориентировал, что мы схватились за эту проблему лет 5–7 тому назад. И вот целую пятилетку мы работали по селу.
Нынешний год, смотрите, Россия выгорела, нет продуктов питания, Украина сгорела, Европу затопило полностью. То есть излишков продуктов питания при полутора миллиардах голодных в мире, согласитесь, нет сегодня. Наоборот, дикий спрос. Цены растут каждые сутки. Сегодня доллар килограмм картошки стоит — дороже, чем нефть и природный газ. И в основном в Россию мы продаем прямо с полей. Но сдерживаем и на хранение себе оставляем…
Я публично недавно сказал, что мы бы сегодня стояли на коленях с протянутыми руками. Только куда их протягивать? Если тяжело, не хватает нефти и газа – к России, к Венесуэле. А здесь куда? В России нет лишнего, на Украине уже все покупают, даже сахар у нас. В Европе лишнего тоже нет. Даже сейчас Польшу, Германию затопило – и не могут урожай собрать. К Господу Богу только надо было бы руки протягивать. Вот это пример того, что мы угадали и правильно наметили эту стратегию. Но мы ее еще не до конца реализовали. Через 5 лет я вас приглашаю. Вы нашу страну не узнаете.

О лидерах, вошедших в историю

Де Голль в свое время очень много сделал для Франции. Смелый и решительный был человек. И Рузвельт был неплохим. Поэтому я их часто приводил в пример. Сказать Владимир Ильич Ленин или Иосиф Виссарионович Сталин – вроде непопулярно. Хотя я абсолютно не придерживаюсь той точки зрения, как у вас, в официальной России, что Сталин – враг, Ленин – преступник. Нет. Ни в коем случае. Я говорю: «Дай бог нам таких мыслителей, как Ленин, сейчас». Я изучал и Маркса, и Ленина, материалы, документы, труды. Я почти всё собрание сочинений, на истфаке это надо было, Владимира Ильича Ленина прочитал. И это, действительно, был величина. Ошибок, конечно, было много. Но подождите. Вот мы лет через 30, если доживем, посмотрим, что про наш период скажут в России, в Беларуси. Найдут столько пакостей: и сколько журналистов погибло, какая демократия была, и сколько убили на Северном Кавказе и так далее. Поэтому не надо торопиться. Я с этих уже позиций все оцениваю.

Все наши ошибки Российской империи и России сегодня кроются в том, что мы не умеем относиться по-человечески к своим людям. Это какой-то, понимаете, бросовый материал. У нас что, в годы Великой Отечественной войны кто-то думал о людях, которые миллионами гибли? Да, надо было спасти страну. А может быть, надо было бы меньшими жертвами это сделать? А может быть, предвидя что-то?

Но ведь сегодня нет таких руководителей, как Сталин. Будучи в Крыму, на его верхней даче в Ялте, – ваш президент, глава Украины, я и другие президенты – зашли и посмотрели, где он жил. И развели руками. Сегодня мы так не живем. Скромность везде, в одной шинели умер, как говорят. И лично был скромным. И для государства немало сделал. Притом я не отрицаю, что куча была ошибок.

Всегда было так, что на нас перли со всех сторон. И тогда при Ленине выстояли. После этих передряг внутренних еще и государство создали. И это государство явилось предтечей нового государства, выхода в космос и еще многих достижений.
Было много в истории и хорошего. Только почему-то у нас всегда так бывает: или мы проклинаем Господа и не пускаем людей в церкви, или потом все свечки хватаем, на колени бросаемся и лбом о пол в церкви стучим. У нас всегда вот какие-то крайности. Белорусам это, считаю, не присуще. Если присуще, то меньше всего. Крайностей здесь быть не должно. Не надо долбать наших руководителей, которые сейчас не живут. Что, Мао Цзэдун был лучше в Китае? Но никто не ставит там вопросов о выносе его из Мавзолея. Никто о нем плохого слова не сказал. А ведь и там же миллионы погибли…
Но если бы вы у меня спросили: «А кто он, на которого я молюсь?» Честно скажу, таких нет. Потому что я сам знаю уже сейчас, что это создается образ, обожествляется человек. Не надо нас обожествлять. У нас недостатков больше, чем у вас. Потому что нам приходится принимать огромное количество решений. И не всегда они правильные, и последствия иногда одного решения такие пагубные, что обычный человек за всю жизнь столько не натворит.

Что будет завтра?

Меня в 38 лет избрали президентом. Это в Европе вообще непозволительно было, особенно в тот период времени. И я до сих пор не могу найти объяснение, почему меня избрали. У меня не было ни денег, ни людей.

Я пришел утром на работу. В президентское кресло сел. Полки пустые, цены сдерживали, все вывезли в Россию, в Польшу. Потому что у нас низкие цены были. Ни хлеба, ничего нет. За сутки в 18 раз подорожал хлеб. Отпустили цену. В 18 раз!
Приезжаю на завод «Горизонт», женщины вокруг собрались и плачут. Говорят, хотя бы 20 долларов зарплату нам. Нечем детей кормить. Они плачут. И я с ними плачу. Есть эти фотографии, кадры.
Я с ума сходил. Сутками сходил с ума. А тут еще бегут эти так называемые помощники, кто пришел ко мне работать. И эта дикая информация: ай, ай, то не так, это не так. Тут надо правительство формировать, решения принимать. В общем-то, навыков не было. Но я знал в принципе как это делать. И я пошел снизу, от людей. Я к людям. Каждый день к людям. Они что-то подсказывали. Я их просил: «Ну потерпите!» А тут же у нас СМИ? Вот этот Шеремет, который у вас сегодня болтается в Москве и клевещет на страну, – ну от него жизни вообще тут не было. Ему платили деньги западники. Много таких было. Ну раздрай полный был. Конечно, меня не воспринимали. Колхозник пришел. Колхозник и все, бей его. Только простой народ меня как-то поддерживал. И вот эта величайшая ответственность перед простыми людьми у меня сохранилась и сейчас.
Я категорически не хочу оскорбить свой народ и не дать им право выбора. Поэтому забудьте эти разговоры о том, что я готовлю своих сыновей или там старшего сына как наследника… Я не хочу, чтобы мои дети были в Беларуси президентами. Не хочу. Я наелся, и моим детям из-за меня хватило этого президентства.
Я это воспринимаю как работу, жуткую, напряженную, работу. Да, конечно, я же человек, я горжусь тем, что я Президент. Я горжусь, что именно меня избрали Президентом. Но это малое из того, что приходится делать. Я единственное мечтаю о том, чтобы, когда я уйду, над моими детьми никто не издевался. Понимаете?
Все сегодня хорошие, все тебе красиво песни поют. А потом будут палками забрасывать. Вот я не хочу, чтобы не меня, ладно, я уже прожил что-то, чтобы над моими детьми никто не издевался. Особенно над этим малышом. Ну что уж такого он плохого сделал, что его начали долбать. Ну родился он, какое кому дело? Это мой сын… Я бы мог его спрятать, как у вас умеют это делать, но я не хочу этого делать. Дети – это от Бога. Поэтому единственное: я хочу, чтобы моих детей потом не трогали, чтобы они жили спокойно, работали, чтобы их не упрекали за отца. А право выбора за народом мы сохраним. В конце концов если уж я нормально буду уходить, то мы найдем Прокоповича, Семашко, Петрова, Сидорова. Таких людей у нас немало, и я могу за них слово замолвить: если вы мне верите, поддержите этого человека. Я так сегодня думаю, может, мое мнение поменяется. Но запомните то, что я вам скажу. Президентами не становятся, президентами рождаются. Вы можете критиковать Ельцина сколь угодно, но по рождению, по природе – это был президент России. У него это было от природы.

О Ю.М.Лужкове

Вы знаете, если Юрий Михайлович что-то у меня попросит и я буду в состоянии для него что-то сделать, я обязательно сделаю. Не потому, что он мой друг. Он для Беларуси сделал очень много. Простите за нескромность, я мужик настоящий. Я друзей никогда не бросаю. И не только друзей. Если брать Бакиева, мы вместе работали. Никакой другой причины в этом нет. Мы вместе работали, вместе ужинали, вместе обедали, ну понемножку кто-то где-то, может быть, и выпивал. И бросать людей ни в коем случае нельзя, ибо будешь брошен сам. Все это вернется. А Юрий Михайлович не только мой друг. Он много сделал для страны. Я не думаю, что он у меня работу попросит. Не думаю, что он пойдет на какую-то государственную работу… Что касается его отставки, я уже тоже об этом сказал. И формула тут простая: как ты к людям, так и они к тебе.
Что значит не доверяю?
Я думаю, нельзя увольнять по таким основаниям – первое. Второе – уважение к человеку. У него в будущем году, по-моему, заканчивается срок. Так? Что, невтерпеж было? Это я говорю как президент. Невтерпеж? Да и мне не нравится в правительстве кто-то. Сегодня взять и повыгонять? А семья у него, а дети, а друзья? Пройдут выборы. Правительство уйдет в отставку по Конституции. Не хочешь ты, чтобы работал этот министр в новом правительстве, ты его не назначай. Но это будет порядочно. Согласитесь, все же мы люди. Так и здесь. Подожди немного. Через 2–3 месяца он сам не пойдет на новый срок. Лужков не пошел бы по пути назначения принципиально. Это я знаю. Точно. Он доработал бы срок и ушел. Но это дело президента… Я говорю, как бы поступил я.
Везде надо исходить из человеческих позиций. И я не против буду, если и Елена придет с деньгами и тут устроится на работу. Совсем не против. Мы дадим ей большой фронт работ. Пусть живет и работает. Мы приветствуем таких людей… Что касается уголовных дел. Если это произойдет, то всем же понятно, почему будет это инициировано. Не потому что у Лены там 2,5 миллиарда долларов. Некоторые в Великобритании сидят, и у них по 30 миллиардов. И ничего. Никто уголовных дел не возбуждает. Приезжают спокойно, покупают там клубы. Одинаковое должно быть отношение. И я уверен, что для власти, если она будет инициировать уголовные дела против Лужкова, это высочайшая степень падения. Ну может быть, я чего-то не знаю? Может, там действительно во вред России что-то происходило? Ну так Юрий Михайлович всегда говорил так, что есть закон и есть суд. Суд разберется. Иначе быть не должно…

Заключение

Леонид Моргач из газеты «Брянский рабочий» сказал, завершая беседу: «Александр Григорьевич, знаете, если бы я от своего, российского, президента услышал хотя бы десятую долю той боли, которая звучала у вас о России, я бы пошел за тем президентом в огонь и в воду.
Сегодня я с удовольствием признаюсь: сколько лет прошло, а я по-прежнему вижу в вас эту боль за Россию. Спасибо вам за это. Спасибо от всех нас за то, что вы нас собираете. Надеюсь на то, что вы еще отметите за хорошую организацию и ваших работников пресс-центра и посольства. Спасибо вам огромное». (Аплодисменты.)
Я понял, что надо мне уже заканчивать. То, что вы сказали, это дорогого стоит. Знаете почему? Потому, что такие заявления – от души. Таких людей в России миллионы. Они не дают возможности мне и другим делать плохо для России.
У нас говорят: «Кинь вперед – сзади найдешь». Или наоборот? Ты к человеку с добром – и у него не будет возможности сделать тебе зло. Я вот придерживаюсь этого богословского, славянского нашего принципа. Вы не переживайте. Я не смогу, если бы даже захотел, поменять свою политику. Не смогу. Это смерти подобно…
Неважно, как там сегодня это интерпретируется людьми, которые временные. Мы временные – Медведев, Путин, я. Мы временные. Мы приходим и уходим. Народы остаются. И нам ни в коем случае нельзя сделать так, чтобы потом невозможно было все бреши заделать. Ни в коем случае…
Я чувствую в подтексте вашу боль за то, что происходит. За нас не переживайте. Вы здесь, рядом. Вы – наши люди. А в Беларуси… Как бы ни было нам сложно, трудно, мы, сжав зубы, будем терпеть. Мы будем монолитны и едины. В этом вы можете быть уверены.
Спасибо вам.