Кто сказал, что земля не поет? К 85-летию А.Н. КАШТАНОВА

Писать о человеке — в некотором роде как сдавать экзамен. Экзамен перед временем, которому автор предъявляет своего героя.
На моей книжной полке несколько книг академика А.Н. Каштанова. Тема работ ученого — Земледелие. Пишу это слово с большой буквы, потому что иначе не могу представить науку, которой посвятил свою жизнь Александр Николаевич, специалист первой величины в этой области знаний, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, действительный член Российской академии сельскохозяйственных наук и 5 других академий, лауреат Государственной премии, обладатель титула Кембриджского университета «Международный ученый». Я горжусь его автографами, расцениваю их как отклик на мою причастность к проблемам, решению которых он служит.

Однажды он скажет — это было в 2007 году на II Национальной конференции по проблемам истории, методологии и философии почвоведения в г. Гущино: «В нашем государстве за последние пятнадцать — семнадцать лет (к этому можно добавить и последующее пятилетие. — М.С.) отношение к почве центральных органов — правительства, министерств и ведомств — новых «хозяев земли» настолько упрощено и принижено, некомпетентно, что вызывает очень большую тревогу, пугает своим удивительным небрежением и непониманием того, с чем они имеют дело».
На том форуме Александр Николаевич оценил ситуацию следующими словами: «Философия… сводится сегодня к разговорам о «всемогущем» рынке, макроэкономике, деньгам. Они превращают самое дорогое, ничем не заменимое достояние людей и страны — Почву — в простой товар, предмет купли-продажи».
В своих трудах он наделяет почву — живородящий орган планеты — поистине человеческим качеством — генетической памятью. Почва, говорит он, великий летописец планеты Земля. Она фиксирует (запоминает) все, или почти все, что происходит с ней и в ней с начала первичного почвообразовательного процесса за миллионы лет.
Легко представить, что же за два десятилетия российских аграрных реформ «запомнили»… ну хотя бы те 40 млн. га земель, которые оказались выведены из сферы деятельности человека по причине небрежения, бесхозяйственности и попросту — безграмотности. Не за миллионы, а всего за два десятилетия! При стремительно растущем населении планеты утрата продовольственной независимости по силе «взрыва» может уступать только ядерному заряду. Россия сегодня лидирует… по темпам омертвления бесценного ресурса земли.
Александр Николаевич видится мне типичным представителем той эпохи, когда надо было — и хотелось — в 16 лет совершать подвиги, изучать под руководством досрочно вернувшихся домой раненых фронтовиков военное дело в школьных классах и проситься на фронт. Это было и с ним в подмосковном городе Бронницы, где он окончил в 1947 году школу. У ребят той эпохи дело жизни выбиралось по страстной мечте. В родной деревне Юрасово, работая с отцом на колхозном поле, он, еще мальчишкой, однажды увидел женщину, словно сошедшую с картины Венецианова «На пашне. Весна». Она сошла на землю из конной повозки и представилась по-былинному: дескать, я — помощница солнца и земли. Это была агроном МТС, Александр Николаевич не забыл ее имя — Мария Петровна Иванова. Наверное, ее шутка стала решающей для него в выборе жизненного пути.
Одной из вех у молодого Каштанова была встреча с будущим почетным академиком ВАСХНИЛ, легендарным крестьянским наставником Терентием Семеновичем Мальцевым. Это случилось в 1952 году, когда Александр после окончания Тимирязевской сельхозакадемии в роли младшего научного сотрудника Сиб-НИИСХоза в Омске приступил к освоению сибирского земледелия. В тот год был издан приказ министра сельского хозяйства СССР И.А Бенедиктова «Об испытании методов обработки почвы по методу Т.С. Мальцева». Каштанову было поручено включиться в эту тему. В СибНИИСХоз привезли «мальцевский» плуг для глубокой безотвальной пахоты и его технологический антипод — отвальный ярусный плуг. Выделили для опытов 100 гектаров земли. На закладку опытов из Шадринска приехал сам Мальцев. И тут, по рассказу Александра Николаевича, произошло чудо, равное озарению. Он, казалось, в один момент понял сложную сущность почвы, ее «анатомию». В тот же год Александр подаст заявление в заочную аспирантуру.
Если рассматривать последующие 10-12 лет его жизни, то успешными относительно научной карьеры их никак не назовешь. Забегая вперед, скажу, что кандидатскую диссертацию он защитит в Тимирязевской академии только в 1965 году, будучи… инструктором ЦК КГСС. Путь Каштанова в ЦК КГСС пролегал через самую что ни на есть глубокую полевую борозду. Дальнейший мой рассказ об этом.
1953 год, когда Каштанов трудился на «мальцевских» делянках в СибНИИСХозе, был предвестником кампании по освоению целинных и залежных земель. В сентябре состоялся известный Пленум ЦК КГСС, и по стране пошли собрания в поддержку его решений. Проходило такое собрание и в СибНИИСХозе, в конце был поставлен вопрос: кто готов поехать на село «поднимать сельское хозяйство»? Поднялось три руки. Готовыми оказались секретарь парткома, директор одного из опытных хозяйств и секретарь комитета комсомола института. Им был Александр Каштанов. Когда определялись места будущей работы, он попросился в один из самых южных районов Омской области, на границу с Казахстаном. В областном управлении сельского хозяйства 25-летнего специалиста наделили должностью главного агронома Ольгинской МТС, а институт решил переместить туда вместе со своим аспирантом и опыты по изучению методов обработки почвы. Почти на три года степное село Ольгино станет начальной «ростовой точкой» будущего академика. Незадолго до отъезда на целину он расстался с любимой девушкой. Лида Киселева в Омске была секретарем Сталинского райкома комсомола, а он, как уже было сказано, возглавлял комитет комсомола СибНИИСХоза. Разрыв, казалось, был неисправим: девушка уехала к себе на родину в Ставропольский край.
Когда провели первую посевную, коллеги буквально вытолкали агронома в отпуск с наказом вернуться с женой. По их наказу и вышло. Между прочим, по прошествии многих лет по семье Каштановых можно судить, что для них значила целина и это сибирское село Ольгино. Еще когда ждали первенца, Александр Николаевич с Лидией Илларионовной решили: родится дочь — назовут Ольгой, если сын — Олегом. Родился Олег. И второй был сын, назвали Андреем. Наконец, в 1965 году уже в Москве появилась давно нареченная Ольгой дочь. Тут уместно будет сказать, что двое из детей Каштанова пошли по его стопам. Андрей работает на Алтае в Аграрном университете, Ольга, окончившая Тимирязевку, — в Ботаническом саду академии.

Обожженные «оттепелью»
1950-1960-е годы старые земледелы и сейчас вспоминают без теплоты, хотя их называли хрущевской оттепелью. Признаюсь, я не встречал ни одного бывшего руководителя или специалиста, кто бы, так или иначе, не был обожжен той оттепелью. Вот тут речь пойдет о бойцовской закалке Каштанова.
Уборочную кампанию на целине в 1955 году накрыла идея немедленно перейти на уборку хлебов раздельным методом. Хрущев завез ее из Америки вместе с «кукурузоманией». Жаток для косовицы в валки еще не было, а комбайны для этого переоборудовать не успевали. Осень была с частыми дождями. Если ночью случался дождь, то уже к середине следующего дня механизаторы приспосабливались напрямую обмолачивать спелые колосья. А положить их на землю — что и когда соберешь?!
Заседание бюро Полтавского райкома партии, обсуждавшего этот вопрос, «осчастливил» своим визитом из Москвы заведующий сельхозотделом ЦК КГСС Мыларщиков. Бюро было расширенное, пригласили руководителей хозяйств, специалистов. Каштанов как главный агроном МТС высказал позицию местных хлеборобов. Доводы главного агронома выслушали, но члены бюро тут же проголосовали за предложение высокого гостя «поставить на вид» молодому коммунисту Каштанову. Это было его первое партийное взыскание. В итоге колхозы Ольгинской МТС справились с уборкой без потерь. А по области в тот год пшеница в неподобранных валках ушла под снег почти на миллионе гектаров. Начальство выкручивалось по хлебозаготовкам, прибегая к припискам.
За зиму 1955-1956 годов Каштанова «уломали» перевестись на должность главного агронома областного управления сельского хозяйства. В начале посевной едва не получился обратный ход в карьере. Он столкнулся с последствиями осенней уборки. На коллегии облсельхозуправления секретарь обкома КГСС по сельскому хозяйству Щелоков буквально на пороге встретил его официальной фразой: «Вы, товарищ Каштанов, только начинаете работать, но уже, видимо, в курсе, что в области не хватает много семян зерновых и других культур» -«Знаю». — «Бюро обкома партии поручило нам рассмотреть вопрос об ответственности начальника отдела семеноводства Ульянова за создавшееся положение. Как вы на это смотрите?»
— Вопрос задел меня за живое, — вспоминает ту ситуацию Александр Николаевич. — Я отвечаю вопросом на вопрос: «А причем здесь Ульянов? Вы вспомните, Григорий Дмитриевич, как руководителей хозяйств, агрономов, меня в том числе, буквально выворачивая карманы, заставляли сдавать в счет хлебопоставок даже семена. Наступило тягостное молчание. Вопрос о персональной ответственности семеновода тогда замяли. Но меня после — с ковра на ковер, с ковра на ковер… Аппаратная субординация ценится дороже деловых решений, — заключает Александр Николаевич.
Каштанов начал с того, что создал свой круг обороны из опытнейших специалистов-полеводов, из ученых СибНИИСХоза и Сельхозинститута. Ставку надо было делать на новые технологии, основу которых составляли безотвальная и минимальная поверхностная обработка полей, а против засухи — оптимальные сроки сева зерновых и соответствующие севообороты с научно обоснованной долей чистых паров. Вскоре он становится начальником областного управления совхозов.
В августе 1961 года в Омске сменилось высшее руководство, первым секретарем обкома КПСС приехал агроном, ставрополец, поработавший недолго инспектором орготдела ЦК КПСС в Москве, — Сергей Иосифович Манякин. Каштанов быстро был «вычислен» и, как говорится, призван в первые ряды. Ему предлагают пост заведующего сельхозотделом обкома, и через год избирают секретарем по сельскому хозяйству.
А готовил он себя для науки и мечтал об этом. Мечта постоянно бередила душу полынной горечью. На семинары не реже двух раз в год приглашал Т.С. Мальцева, сам ездил на совет в Шортанды к А.И. Бараеву. Перед агрономами выступал с глубоким научным анализом ситуации. Но для написания диссертации выкроить время за три года работы в обкоме так и не смог.
Омская область в 1961-1964 годах делала серьезный разворот к почвозащитному земледелию. На перспективу работало детище Каштанова — агрономический совет. Опытнейшие агрономы хозяйств успешно «партизанили» с внедрением парового клина в севообороты — не будем забывать, что это были еще хрущевские времена, когда чистые пары считались вне закона. Тогда же был развенчан старый девиз — «Сей в грязь — будешь князь»: традиционный для Сибири ранневесенний сев пшеницы подводил всходы в фазе кущения под традиционную же июньскую засуху. И это удалось переломить, хотя по весне секретарю обкома по сельскому хозяйству приходилось принимать удары на себя. Когда в марте 1964 года С.И. Манякин сообщил Каштанову о вызове в ЦК КПСС, даже подумал недоброе. Цель вызова первый секретарь или не знал, или скрывал, но высказал предположение: если приглашает орготдел ЦК, значит, с прежней работой придется расставаться. Имелось в виду, что впереди большая партийная карьера.
Предложили должность инструктора. Родители в Бронницах с радостью восприняли возвращение сына из «сибирской ссылки». Но первые месяцы в аппарате ЦК Каштанова мало чем порадовали. Камандировки, работа с документами и снова командировки. Сменилось руководство, генсеком стал Л.И. Брежнев, началась перестройка партийной работы, аграрные проблемы от орготдела ЦК отдалились. Окончательно переделываться в чиновника агроному не хотелось. В Тимирязевской академии он встретился со своими преподавателями — профессорами, академиками, с бывшими однокашниками. Снова подхлестнула нестерпимая тяга к науке. И дело пошло к тому, о чем сказано выше. Его включили в график защиты диссертаций. К маю 1965 года она была написана. Процесс защиты его удивил: в зале присутствовало много ученых из зональных НИИ, два часа пришлось отвечать только на практические вопросы. Остался доволен: агрономический опыт давал возможность с легкостью ориентироваться во всех вопросах профессии. Убедился, как велик интерес к сибирскому земледелию. Но для дальнейшего хода судьбы должна была созреть ситуация. На это ушло еще два года.

Закалка Сибирью
Поворотный для сельского хозяйства мартовский (1965 года) Пленум ЦК КГСС, дал прорыв к применению зональных систем земледелия. Наступил черед для развенчания фетиша пропашной системы земледелия, которую на волне кукурузной «пандемии» Хрущева олицетворял тогда Алтайский НИИ сельского хозяйства, руководимый Георгием Наливайко. Статистика обнажила такой казусный факт: на землях АлтайНИИСХ собирают урожай ниже, чем в целом по Гавловскому району, на территории которого находится институт. Чему же и кого тогда учит зональный НИИ?
Было из кого выбирать для замены руководителя института, но место к тому времени уже считалось провальным, кандидаты от предложений отказывались. В отделе кто-то поинтересовался: уж не сам ли ты, Александр Николаевич, навострился на простор? Ему тогда было 39 лет, кандидат сельскохозяйственных наук, три года в аппарате ЦК личного душевного удовлетворения не выявили. Реакция окружающих на предположения была неоднозначная, от удивления — это, дескать, карьера вспять, до запрета — мол, орготдел ЦК для институтов кадры не готовит. Долго шли согласования. Накатывало лето 1967 года.
С Алтаем он породнился почти на десять лет. Ему досталось и строительство научного городка института, и обустройство сопутствующих полноценному земледелию животноводческих отраслей, и создание мелиоративных и ирригационных систем. Наконец, создание зонального селекционного центра.
Каштанов практически создаст и теоретически застолбит в аграрной науке систему контурно-мелиоративного земледелия. Важнейшим был алгоритм сбережения плодородного потенциала почвы. То, чем проникнута вся земледельческая философия академика Каштанова. Он всю жизнь научным словом и практической бороздой углубляет эту философию. Как ревнитель грамотного, профессионального управления сельским хозяйством, Александр Николаевич много раз за свою жизнь оказывался в нужном месте и в нужный час. Случилось, что его знания, опыт и воля потребовались для масштабов всей аграрной отрасли России, и он в 1976 году уже с алтайским опытом становится заместителем министра сельского хозяйства России. Проходит два года, и его направляют в Новосибирск возглавить президиум Сибирского отделения ВАСХНИЛ. Еще через два года он, будучи доктором наук и действительным членом ВАСХНИЛ, снова востребован на партийной работе, назначается заместителем заведующего сельхозотделом ЦК КПСС. Не скрывает, что возвращался в партийный аппарат без желания, ссылался на то, что уже сосредоточился исключительно на проблемах науки. «Вот и хорошо, — отреагировал секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев, — как академику вам и карты в руки, будете в ранге заместителя заведующего отделом ЦК руководить агарной наукой в масштабе всей страны».
Большим событием для сельского хозяйства страны стало Всесоюзное агрономической совещание, проходившее в Москве 23-24 декабря 1980 года. Это стало моментом истины, когда словами первых руководителей страны с подачи академика Каштанова и его единомышленников озвучивалась и ставилась проблема перевода земледелия на научную основу путем разработки и широкого внедрения зональных почвозащитных систем. Во главу угла ставилась технологическая дисциплина в полеводстве, эффективное использование мелиорации и химизации.
Свои четыре года работы на Старой площади Александр Николаевич оценивает с присущей ему скромностью. Это расширение сети научно-исследовательских институтов и опытных станций, создание селекцентров, без которых невозможно вести сельское хозяйство в регионах. Удалось оживить работу ВАСХНИЛ и ее научных учреждений. На дальнейшее ему предлагался пост заместителя министра сельского хозяйства СССР, но он воспользовался возможностью перейти в академию, и в ранге вице-президента возглавил отделение земледелия. В 1992 году ВАСХНИЛ переименовывается в РАСХН (Россельхозакадемия), и Каштанов в течение десяти лет является ее первым вице-президентом.
…Уже более десяти лет Александр Николаевич возглавляет отдел в Почвенном институте имени В.В. Докучаева, в который входят три ведущие профильные лаборатории: по агрофизике, гидрологии и охране почв. В президиуме Россельхозакадемии он является членом бюро Отделения земледелия и председателем двух крупных проблемных советов — по агроландшафтам и адаптивно-ландшафтному земледелию и по охране почв от эрозии и дефляции. Он полон сил и энергии и считает, что теперь-то уж ничто не разлучит его с наукой, и он сумеет еще много сделать ради возрождения России и ее лучшего будущего.

Автор Михаил Сильванович

Сельская жизнь