В гостях у белорусских друзей

Известная омская журналистка и активная участница творческой жизни нашего землячества в Москве Галина Кускова часто стала навещать Минск. По приглашению белорусской стороны она регулярно участвует в пресс-конференциях президента Александра Лукашенко. По сложившейся традиции перед встречей с главой государства представители СМИ регионов России посещают регионы страны, знакомятся с различными сторонами жизни наших белорусских друзей. Так было и на этот раз, накануне встречи с Александром Лукашенко 16 октября 2012 года. Об этой поездке Галина Кускова рассказала на страницах газеты «Омское время». С разрешения автора мы  размещаем эти заметки на сайте, а также основные фрагменты выступления Александра Лукашенко на пресс-конференции.

«А в Бресте… В Бресте всё на месте

У меня нежданно-негаданно появилась возможность повторить эту фразу через тринадцать лет. Тогда по приглашению Александра Григорьевича Лукашенко в Белоруссии побывала большая группа русских писателей. Были среди них Валентин Григорьевич Распутин, руководитель писательского союза Валерий Николаевич Ганичев и ныне покойные (столько лет прошло!) Алексеев, Проскурин, Карпов, Ляпин, Лыкошин, Володин. Пригласили в группу и двух журналистов: из Москвы и Омска. Газета «Омское время» плотно тогда сотрудничала с Союзом писателей России.

ВМинске нас встретили как родных. Разместили в резиденции президента. И предложили, прежде чем встретиться с главой государства, поездить по стране. Кто куда захочет. Кто-то выбрал Витебск, кто-то Могилев. А наша группа, куда входил и замечательный поэт Игорь

Ляпин, выбрала Брест. Вот тогда-то, под впечатлением от той поездки, и родились эти строки:

А в Бресте… В Бресте – все на месте!

И в Минске держатся, как в Бресте,

И в Могилеве, и окрест –

Куда ни смотришь – всюду Брест.

В России сейчас те годы даже иные либералы называют «лихими девяностыми», поэтому можно себе представить, с какой надеждой мы смотрели на этот общебелорусский Брест. На нынешней пресс-конференции Александр Григорьевич очень точно определил роль Белоруссии в жизни России. Она для нас, действительно, нравственный ориентир. Нравственный стержень.

«В стране, как в Бресте – все на месте!

Есть место долгу, место чести.

Мы тоже встанем, но уже

За ней на этом рубеже».

Так заканчивал Игорь Ляпин свое замечательное стихотворение.

И вот он снова – «Мемориальный комплекс «Брестская крепость-герой».

Я невольно сравниваю. Тогда нашу небольшую группу сопровождал, видимо, руководитель комплекса. Отставной военный, он со знанием дела рассказывал, как это было, где. Сетовал, что денег не хватает на благоустройство. Но от этой некоторой неустроенности казалось, что камни еще кровоточат, что вот за тем обвалившимся углом поднимется изможденный солдат в окровавленной гимнастерке с последней гранатой в руках… К горлу невольно подступал комок…

Сейчас все благоустроено, чисто, масштабно. Стены разрушенных казематов «схвачены» поверху бетонным раствором. Выстроились в ряд аккуратные таблички с именами защитников крепости, к объектам осмотра ведут аккуратные дорожки. Всюду цветы. Работает музей. И экскурсию ведет светловолосая белорусочка, как две капли воды похожая на Патрисию Каас.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что вот от этой почти стерильной ухоженности ушла острота восприятия… Но тут никуда не денешься: надо было защитить эти дорогие всем нам камни от разрушительной работы времени. А мемориальный комплекс, это наша общая святыня, так и должен выглядеть – строго, достойно, монументально.

И в самом Бресте много нового. Принимал нас уже другой председатель облисполкома – Константин Андреевич Сумар. Вот уж где нашла свое подтверждение старая истина: первое впечатление обманчиво. С виду простоват, не речист. А как обрушился на него шквал журналистских вопросов – ни от одного не ушел, на все досконально, со знанием деталей, ответил. Сразу видно – профессионал. Спросили: почему нет пробок? Дороги реконструировали, рабочие графики изменили. А почему на улицах не видно милиции? Сначала людей приучили к порядку, а теперь они сами его поддерживают.

В отличие от нас, в области сохранили систему потребкооперации. В городах – супермаркеты. А отдаленные села три раза в неделю обеспечивает продуктами передвижной магазин. Мебель, холодильники, телевизоры привозят по заказам. Услуги ЖКХ оплачивает в основном государство. На долю населения приходится 15 процентов. На селе строят по 6-7 домов для специалистов. Бесплатно. «По-другому, – говорит Константин Андреевич, – людей на селе не закрепишь. Нужно создать условия, чтобы не только крыша над головой была, но и детский сад, школа, дом культуры, стадион, еще и бассейн неплохо бы».

По потреблению молока белорусы обогнали такие флагманы отрасли, как Дания и Нидерланды. А «Савушкин продукт» не только прочно обосновался на московских прилавках, но его хорошо знают и в других областях. Мне, например, повстречались молочные продукты из Белоруссии аж в Борисоглебском районе Ярославской области.

Промышленные предприятия стараются отодвинуть подальше от границы. На всякий случай. Учитывая горький опыт прошедшей войны. Но в Бресте успешно действует первая в стране свободная экономическая зона. Мы побывали на заводе «Брестгазоаппарат», который отметил свое 60-летие. Сейчас это совместное предприятие.

Выпускают газовые плиты марки «Гефест». Марка известна не только в республике, но и у ближних и дальних соседей. Привлекают, как всегда, высокое качество, широкий ассортимент. Многие приглядывались к настольным газовым плитам. Есть, оказывается, и такие: размером с микроволновку. Милое дело для дачи или загородного дома.

В последние годы Брест стал спортивным городом. В мае 2007 года торжественно открыли гребной канал длиной 2350 метров. Со всей сопутствующей инфраструктурой. В 2009 году здесь состоялся чемпионат Европы по академической гребле, в 2010-м – гонки мира среди юниоров. Мы побывали в уникальном дворце спорта «Виктория», где проходят соревнования, в том числе и международного уровня. Здесь же создан Центр олимпийского резерва.

Отреставрирована главная футбольная арена области – спортивный комплекс «Брестский». Сейчас это футбольно-атлетический центр, соответствующий европейским стандартам. Для любителей хоккея и фигурного катания построен ледовый дворец. Его трибуны рассчитаны на 2 тысячи мест, а ледовое поле отвечает всем международным требованиям. Рядом – еще один спортивный объект – легкоатлетический манеж общей площадью 10 тысяч квадратных метров, бейсбольный стадион и дворец водных видов спорта. Есть еще картинговый стадион. Центр олимпийского резерва по конному спорту. И это в одном городе с населением в 300 тысяч человек. Есть ли в какой-нибудь точке чванливого Евросоюза нечто подобное? В такой концентрации?

Многие сейчас говорят о «белорусском чуде». И каждый пытается объяснить его на свой лад. Расцвет сельского хозяйства? Это потому, что Лукашенко сам из села. Внимание – спорту? Президент – спортсмен…

А какому президентскому пристрастию приписать запуск собственного искусственного спутника? Беларусь серьезно взялась за развитие космической отрасли. А операции по пересадке органов? Олег Руммо водил нас по своему уникальному центру, построенному по распоряжению президента, показывал операционные, палаты, познакомил с выздоравливающими пациентами, но ни словом не обмолвился, что недавно сделал сложнейшую операцию одному из руководителей (то ли бывшему, то ли нынешнему) израильской разведки. Случай был сложный, требовалась пересадка печени. И ни одна западная клиника не взялась за это. А Олег Руммо взялся и сделал.

И если уж говорить о пристрастиях, то пристрастие у белорусского президента одно – сделать маленькую гордую республику процветающей, а ее народ – счастливым.

Александр Григорьевич упоминал на пресс-конференции о программе развития районных центров. Было их три на нашем пути: возвращались из Бреста в Минск на автобусах. Чего не заехать? Вышла увлекательная 12-часовая экскурсия. Первым на пути был город Кобрин, он же и центр одноименного района. К гордости за людей, сделавших из старинного городка сказку, примешивалась горечь: почему же мы в своей огромной и богатой Сибири не можем сделать нечто подобное? Преобразить, к примеру, районные центры (они же города!) Тюкалинск или Называевск? А может быть, Калачинск?

Доведись приехать в Омск делегации из Бреста или Гомеля, что покажем гостям? Лежащие на боку индустриальные советские гиганты? Или сельское хозяйство, растерявшее былую славу? И тут я вспомнила, чем мы можем поразить наших потенциальных гостей. Конечно же, твердой пшеницей. 70 тысяч тонн производили ее наши южные районы на излете Советской власти. А прикидка была и вовсе на 140 тысяч тонн. Масштаб! Ну, думаю, порадуем Александра Григорьевича: ему и нужна-то малость: 5 тысяч тонн. На спагетти. И, глядишь, протянется дорожка: мы им пшеницу, они нам – комбайны. «Гомсельмаш» выпускает технику, соответствующую самым высоким стандартам. Была на этом заводе, своими глазами видела.

Опять же пример перед глазами: можно сказать, сосед наш – Кемеровская область давно к себе дорожку из Белоруссии проторила. Покупает Белазы. А мы чем хуже?

Звоню местному знатоку сельских реалий. И слышу в ответ: какая твердая пшеница! О чем вы? Ею же нужно серьезно заниматься, а кто будет?

Вот так, не солоно хлебавши, возвращаюсь я к рассказу о городе Кобрине. Здесь органично уживается сегодняшний день с далекой историей. Кобрину – 725 лет. На главной площади города стоит памятник князю Владимиру и княгине Ольге. Еще один памятник знаменует первую победу русских воинов над наполеоновской армией в 1812 году. Было это в здешних местах. Свято-Петропавловская церковь не закрывалась даже в годы воинствующего атеизма. В нее любил заходить Александр Васильевич Суворов. У нас, наверное, мало кто знает, что он когда-то здесь жил. В 1795 году Екатерина II пожаловала фельдмаршалу Суворову за военные заслуги «в вечное потомственное владение пригородную усадьбу «Ключ Кобринский». Сейчас на месте усадебного дома – бюст великого полководца. Есть улица имени Суворова. Его имя носит один из старейших и красивейших парков Белоруссии со статусом историко-культурной ценности. Есть в Кобрине военно-исторический музей имени А.В. Суворова и даже отель «Суворов», в строительстве которого приняли участие инвесторы из Швейцарии. Говорят, из уважения к великому полководцу.

Белорусы и здесь нам показывают пример, как надо относиться к своей истории. К нашей общей истории. Ведь мы родные друг другу люди, не устает повторять Александр Григорьевич Лукашенко. Правда, он при этом уточняет: белорус – это тот же русский, но только со знаком качества. Немного обидно, но, как говорится, что заслужили, то и получили.

Кобрин, как и все белорусские города, большие и малые, – зелен, ухожен, чист, словно по его улицам прошлись с пылесосом. Но у него и солидный промышленный потенциал. Больше 20 предприятий. Часть из них ведет свою историю с далеких 40-х. в 1944-м – только-только прогнали немцев – заработала швейная фабрика, следом ткацкое производство, маслосырзавод. Чуть позже – консервный завод. Конечно, сейчас их не узнать, они модернизированы, оснащены передовыми технологиями.

Не знаю почему, но руководители района решили показать нам одно из новых производств – предприятие, выпускающее детские игрушки. Экая невидаль! – подумалось вначале. Оказалось, это современное предприятие, поставленное на широкую ногу совместными усилиями предприимчивых граждан Израиля и кобринских предпринимателей. Делают пластмассовые игрушки из экологически безопасных материалов. Более 800 наименований. Высокий спрос обеспечивают яркие краски, высокое качество, приемлемые цены. Чтобы не создавать покупателям лишних хлопот, предприятие собственным транспортом доставляет товар в любую точку Белоруссии, России, Западной Европы. Кстати, белорусские игрушки пользуются спросом в 22 странах Евросоюза.

На пресс-конференции Александр Григорьевич обмолвился, что райцентры они обустраивают по специально утвержденным социальным стандартам. В перечне в обязательном порядке предусматриваются крупные (европейского уровня) спортивные сооружения. Гласно или негласно существует лозунг: нация должна быть здоровой! В Кобрине построен физкультурно-оздоровительный комплекс аквапарка. Здесь имеется грязелечебница, два бассейна, тренажерный зал. В аквапарке – четыре водных горки, подводные реки, гейзеры. Медицинское отделение предлагает солидный перечень услуг по вполне доступным ценам. Сюда можно прийти с семьей, группой друзей. Можно купить и пройти комплексное лечение. Рядом гостиница.

Красочный буклет предлагает: «Окунись в радость!» – в Белоруссии мы в эту радость «окунались» на каждом шагу. И почти на каждом шагу слышали: это сделано по распоряжению президента, по предложению президента… Шла ли речь о гребном канале, строительстве очередного дворца спорта или центра трансплантологии. Это была спокойная, обыденная констатация факта. Без малейшей доли пиетета. К тому, что глава государства принимает личное участие во всех сферах жизнедеятельности республики, здесь привыкли.

Вот бы и нам такого президента – смелого, деятельного, талантливого, неутомимого. Такого, чтобы можно было без натяжки назвать Батькой. Как Александра Григорьевича.»

«А.Г. Лукашенко: «…Нам, Беларуси и России, в этом бурно и вечно конкурирующем мире друг

без друга никак нельзя»

Материалы пресс-конференции президента Республики Беларусь представителям средств массовой информации регионов России

О СТРОИТЕЛЬСТВЕ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА

Сильными и независимыми наши страны, как оказалось, никому не нужны, кроме нас самих. Конкуренция сегодня остра как никогда, и сильные мира сего открыто пренебрегают всеми правилами, писанными и не писанными. Поэтому белорусы и россияне просто вынуждены бороться за свое место под солнцем. Причем достойное место, которого наши народы, безусловно, заслуживают. И жизнь уже доказала, что вместе мы многого можем добиться. Свидетельством тому является строительство Союзного государства Беларуси и России. Этот процесс, вне всяких сомнений, следует оценивать как абсолютно верный и дальновидный шаг… Это поистине уникальное интеграционное образование. И мы здесь имеем уже не только ростки, но систему и структуру, которые позволят нам при желании, как сейчас принято говорить, элит наших государств очень быстро продвинуться к созданию мощного государственного объединения.

Это была одна из трех крупных задач, которую я, избираясь первым Президентом нашей страны, в свою Программу вписал: Союз Беларуси и России. Я обещал, что будет проведен референдум в Беларуси по этому вопросу. Я его провел. И сегодня мои устремления по союзническим отношениям с Российской Федерацией основаны на мнении белорусского народа.

В России такого референдума, правда, не было. Ну, может быть, и не нужно, потому что на этом референдуме, наверное, будет 90 с лишним процентов – за наше единение. Поэтому если взять предысторию или окунуться в историю этого вопроса, то начало было там. Я очень благодарен руководителям России, которые никогда не отрицали этого процесса. Темпы были разные за эти годы, но мы шли и делали конкретные дела.

На сегодняшний день заслуживает положительной оценки то, что мы практически живем как в одном государстве: у нас нет границ, у нас Единое экономическое пространство, кооперационные связи, а с образованием Таможенного союза и Единого экономического пространства у нас таможенные процедуры, а с Россией и Беларусью и пограничные процедуры (границы между нами нет) вынесены на ту советскую границу, которая была когда-то. Поэтому я говорю, что у нас общая не только экономика, у нас, в принципе, скоординирована общая внешняя политика, мы очень похожи во внутренней политике друга на друга.

Ну, может, мы пожестче немного действуем по тем или иным направлениям, чем Российская Федерация, а может, где-то и помягче, у нас несколько ситуация иная, чем в Российской Федерации. Но это не потому, что мы различны в своей внутренней политике.

У нас единая оборонная политика. Вы знаете, что как бы ни было сложно, но мы создали единую группировку Вооруженных Сил на западном направлении, основой которой является белорусская армия. И если вдруг, не дай Бог, возникнет какой-то конфликт или вооруженное столкновение здесь, то западная часть Вооруженных Сил (России) немедленно подключается и объединяется с белорусской армией, и мы здесь ведем оборону Союзного государства…

То есть уже многое сделано.

Но в любом процессе есть и недостатки. Я бы не назвал, может быть, это большим недостатком, потому что времени-то совсем немного по историческим меркам прошло, но ожидания людей мы не удовлетворили, в том числе и журналистов. Мы не объявили людям тех целей, которых мы хотим достичь. Ну, несколько, наверное, у нас и разное понимание этих целей. Мы, допустим, в свое время пошли в своих предложениях на очень серьезное объединение, на радикальные предложения, основанные на принятии конституционного акта. Я полагаю, что в те времена Российская Федерация, руководство, а может быть, и элиты, не были готовы к такому радикальному развитию событий. Хотя юридически, заключая последний Договор, четко было определено, даже в какие сроки мы должны провести референдум по нашей совместной конституции. И мы этот процесс одобряли, поддерживали, продавливали, если можно так сказать, на основании этих юридических норм.

Но помните: нам неожиданно предложили, вместо референдума, ввести единую валюту? И этой единой валютой должен был быть российский рубль. Это не страшно бы было, но потом нам предложили, что эмиссионный центр будет исключительно один – в Российской Федерации, и всю политику будет определять российский Центробанк.

Почему только о валюте речь идет, ведь для создания единого государственного объединения нужно рассматривать все направления – от деятельности единых экономических институтов до создания политических органов власти. Всё должно быть. Конституции всех государств, в принципе, похожи. Там и единая денежная система, и финансово-экономическая политика, и политические органы власти, и прочее, и прочее, и прочее. Если бы мы приняли эту конституцию, как договорились, на референдумах, тогда бы не встал вопрос и о единой валюте, и о других вопросах. Но… произошел некий слом этого движения, правильного движения. Движения, которое уже договорно было оформлено.

Сегодня мы остановились на том, что имеем. Пытаемся решать конкретные вопросы, которые возникают в жизни наших народов и наших государств. Это тоже правильно, от этого никуда не денешься, в противном случае, зачем создавать государственное объединение, если оно не будет решать внутренних вопросов тех или иных государств, экономических проблем, проблем здравоохранения, образования и так далее. Идет какая-то шлифовка, нет радикального движения вперед…

ОСНОВА ВСЕГО – ЭКОНОМИКА

Мы перед собой не ставим геополитических задач. Мы четко представляем свое место в этой системе координат, в этом мире. Мы глобализмом никаким не болеем. Хотя часто в центральных СМИ России, даже России, меня упрекают в том, что я претендую на «разгребание завалов» мировой политики. Нет-нет, ни в коем случае! Если нас просят подключиться к тому или иному процессу, мы подключаемся. Если видим, что принесем пользу.

Мы четко определили свою внешнеэкономическую и внешнеполитическую стратегию. Основой всего является экономика. У нас даже посольства, а их больше полусотни, наверное, в мире, сориентированы на то, чтобы продвигать наш товарооборот в этих государствах. И это тоже неудивительно, потому что примерно 80% нашей экономики – это экспорт. То есть мы совсем немного потребляем из того, что производим, внутри Беларуси. Такая структура сложилась еще с советских времен. Мы от нее не отказались, но диверсифицировать ее начали. Это одна из задач, которая сегодня стоит перед страной и перед ее Президентом, – диверсификация нашей экономики.

Может быть, кто-то из вас когда-то был на БелАЗе. Это прекрасное производство. Сегодня должны произвести машину грузоподъемностью в 450 тонн! 30 с лишним процентов мирового рынка занимаем! Прекрасно, есть на что посмотреть, высокие технологии. У кого есть такое производство – это уже факт, что нация высокообразованная и находится на высокой ступени развития. Почему нам это надо, если ни одной практически машины в Беларуси не работает – у нас нет таких огромных карьеров. Сейчас спрос на большегрузные автомобили, они спросом прежде всего пользуются. Это – часть нашей экономики, огромная часть. И это не только производство, это конструкторское бюро, это наука, это исследования. Это огромная школа! Точно так же, как в космосе – это не только производство космических аппаратов, а это и целый шлейф, целая жизнь народа. Поэтому куда от нее денешься?

Мы спасали это предприятие, мы его поддерживали, ведь оно в свое время, после распада Советского Союза, было почти уничтожено. Даже Россия начала закупать американские и японские «катерпиллеры» и «камацу», подобные автомобили. Мы боролись за это производство, увидели, что белорусское все-таки по всем составляющим лучше… Как вчера мне доложили, что 5 или даже 10 автомобилей, огромных автомобилей в 320 тонн грузоподъемностью, Австралия готова купить. То есть мы и на этот континент выходим.

Но это производство завязано полностью на сырье, пусть даже дружественной нам Российской Федерации, других стран. То есть мы зависимы от поставок. И всю эту продукцию продаем на внешний рынок. А хорошо тогда, когда сырье все-таки свое. И мы приняли решение о том, чтобы диверсифицировать экономику и начать модернизацию и наращивание объемов производства предприятий, которые работают на местном сырье.

Ну, допустим, деревообработка. У нас 30 с лишним процентов территории покрыто лесами, притом лес хороший для строительства и производства конечной продукции, например, мебели. Мы модернизируем все деревообрабатывающие комбинаты (в этом и в будущем году полностью этот процесс закончим). У нас окажется порядка десятка мощнейших объединений, которые будут перерабатывать в современную продукцию сырье. Вот таким образом мы пытаемся экономику диверсифицировать и завязать ее на местное сырье.

О МОДЕРНИЗАЦИИ СЕЛЬСКОГО ХОЗЯЙСТВА

О нас часто говорят: вот сельское хозяйство Лукашенко развивает, потому что неплохо знает эту отрасль. Не могу сказать, что я великий знаток сельского хозяйства, я некоторые вещи все-таки получше знаю (по своему первому образованию, я – гуманитарий, и, наверное, я ближе к вам по своим знаниям и способностям, нежели к производственникам, если уж откровенно говорить). Да, я действительно работал очень много в сельском хозяйстве.

Но развитие оно получило не потому, что я его люблю. Сельское хозяйство – это не только сложнейший, это тяжелейший процесс модернизации. Но мы его начали, потому что и оно завязано на наши местные ресурсы. Земля у нас есть, а сельское хозяйство – это прежде всего земля. Удобрения есть, знания есть, помещения строить – цемент и строительные материалы у нас есть и так далее. Опыт есть определенный. И мы начали развивать сельское хозяйство. И добились на этом пути определенных успехов.

После развала Советского Союза у нас стояла проблема, как и в России: мы, даже, наверное, меньше половины продуктов питания производили сами. Всё сюда завозилось, всякий хлам. А сегодня у нас на 95% обеспеченность продуктами питания, и мы завозим только некоторые экзотические товары, типа бананов. Но, если кто-то хочет завезти картошку, у нас есть и египетская картошка, ради Бога, мы не запрещаем. Но белорусы, как и россияне, любят свой картофель. И мы в данном случае многого достигли, особенно в селекции этой и других наших культур.

Если раньше мы думали, как накормить собственный народ, где бы той же картошки прикупить, или взять кредит, чтобы в Чехии купить немного зерна, и до весны дотянуть животноводство, чтобы не вырезать весь скот – то сегодня мы не просто накормили своих людей, но и много экспортируем. Через два года мы будем иметь на 7 млрд долларов экспорта (в этом году 5 млрд). То есть, мы не только накормили свой народ, но и на 5 млрд экспортируем сельскохозяйственной продукции. Это также для нас определенное достижение. Это не нефть и природный газ, тут надо было постараться что-то сделать.

Более того, мы полностью переоснастили базы хранения сельскохозяйственной продукции, они на самом высоком мировом уровне. Мы можем хранить продукцию сельского хозяйства до весны, тот же картофель, капусту, морковь и прочее, и продавать тогда, когда выгодно производителю. Мы полностью переоснастили переработку сельскохозяйственной продукции. Это огромная часть нашей экономики. А если учесть, что один крестьянин создает потом для семерых рабочие места в стране, это дорогого стоит. Вот почему мы ухватились за сельское хозяйство и очень интенсивно развиваем сельскохозяйственное производство.

О ВЫБОРАХ ВООБЩЕ И МАЖОРИТАРНОЙ СИСТЕМЕ В ЧАСТНОСТИ

Вы знаете наше устройство. Я только могу сказать: ну, может быть, мы пожестче несколько ведем политику, но на принципах честности и справедливости: да – да, нет – нет. И притом, это абсолютно открыто, мы не юлим, мы не пытаемся какие-то комбинации устраивать, типа того, что вот давайте красиво представим, а внутри там, этого процесса, никакой красоты нет. Мы этого не делаем. В свое время, когда закончились два срока моего пребывания у власти, и встал вопрос о дальнейшей работе, я сказал: если мы будем и дальше работать, надо выйти к людям и сказать прямо, что я готов работать и дальше, но надо снять ограничения в Конституции.

В последнее время в России голоса раздаются в адрес Беларуси и меня, и не только со стороны вашей так называемой несистемной оппозиции, но также и в Госдуме некоторые критикуют, и в Совете Федерации: «Вот у Лукашенко в Беларуси мажоритарная система выборов». То есть не по партийным спискам. Я избирался не один раз, и депутатом был, я хорошо знаю, что такое партийная система, а глядя на Россию, нашу Россию, и что такое мажоритарная система. Вы знаете, партийная система – когда два-три человека в списке наверху (Зюганов и его заместители, которые всем известны, или Путин и Медведев и их заместители в «Единой России»), а всех остальных никто не знает. И чуть ли не бандитов и олигархов, наживших свое состояние непонятно как, избирают, а люди этого не знают. Это что, нормальная система выборов? Я считаю, нет.

В Беларуси 15 партий. А люди знают только Компартию и партию националистическую, которая натворила немало бед в Беларуси – БНФ. И там, между ними, в том числе и осколки от одной и второй, еще 13. Люди, может, названия и слышали, но сути не знают. Я думаю, что партийная система должна сложиться. Партии не должны появляться с подачи власти (провластные партии, ясно, какое отношение к ним). Поэтому я этот процесс в Беларуси не поддерживаю. И поскольку мы еще не сформировали эту партийную систему, пусть люди избирают своих депутатов по округам: округ, конкретный человек – выдвигают. И мы дали право любой партии, даже если там нет, в этом округе ее представителей, – пожалуйста, выдвигайте своих людей, а выборы определят.

Не хочу углубляться в эту тему. Скажу в общем: у вас это – большие деньги и шоу, у нас – праздник. Нас критиковали за это и говорили: «Вот, у них там буфеты на участках, люди приходят: кто пиво, кто…» У нас и водка, и коньяк, всё продается. Но я не помню, чтобы там пьяного какого-то вывели. Я тоже прихожу в буфет, спрашиваю: «А это чье?» – «Белорусское». – «А эта водка чья?» –«Белорусская». – «А этот коньяк? – «Армянский (у нас разливается уже)». Хорошо всё, нормально. Люди, музыка, дети, особенно из музыкальных школ, из разных кружков привлекаются, и они счастливы показаться среди взрослых. Говорят: «А-а, у них, как в советские времена: за одного голосовали – и праздник был». Я говорю: «Ну сейчас праздник, но голосуют-то, посмотрите, сколько их в бюллетене, пусть выбирают любого». Но россияне, правда, которые здесь были, они с восхищением отмечали: «Лукашенко создал людям праздник».

Я помню те времена, когда меня мать брала за руку и вела на этот праздник. Я не знал, за кого, и мать, может, не помнила, за кого и как голосовала, но это был праздник, это было хорошее настроение для людей. Мы это оставили. Ведь все доброе надо сохранить. Мы оставили этот праздник. У нас это праздник. Иди и голосуй, за кого ты там хочешь. Но вы немножко взяли от Запада, хотите «чуть-чуть беременными быть». Так не получается в жизни. И поскольку у вас там принцип партийный, вы начинаете, как в топку, бросать деньги: чем выше выборы, тем больше денег. Мы до этого еще не доросли. И не хотели бы.

А то, что нас упрекают: фальсификация и прочее… Мы эти выборы уже так открыто провели: 30 тысяч наблюдателей своих, тысячу – из-за рубежа, 800 журналистов, в том числе около полутысячи зарубежных. Уже ходили, куда хотели, и куда хотели, туда и смотрели. Один француз, я запомнил, по телевизору смотрел, наши дали это в эфир, говорил: «Франции надо учиться, как проводить выборы. И нечего, говорит, белорусов долбать».

ВСЁ – ДЛЯ НАРОДА!

Что касается политики внутри государства, она вам известна – все должно быть сориентировано и делаться для народа. Для народа! Это главное. И это не популизм. Мы постоянно об этом говорим, и я прежде всего, это моя политика. Народ меня избрал, и для этого народа мы должны делать все, не понукая и не потворствуя, не создавая каких-то там излишних преференций для безделья.

Мы четко понимаем, что права народа должны быть соблюдены. Истинные права. Сейчас много болтологии: права человека, за что нас критикуют, свобода слова, свобода СМИ, свобода политзаключенным (двое у нас или трое, так называемых «политзаключенных», которые штурмовали Дом Правительства, ломали его год тому назад). Слава Богу, что нам в последнее время показали Португалию, Грецию, Испанию. Да и в Германии, Франции прошли подобные события. И они показали, как надо действовать. Задерживали по 200-300 человек. Да и у вас, в Российской Федерации… Я считаю, что право человека – прежде всего, право на жизнь. И вокруг жизни человека мы должны создать все. Прежде всего, безопасность для жизни этого человека. Это также право на труд, на нормальную заработную плату, чтобы этот человек мог оплатить коммунальные услуги и прокормить свою семью. Тут мы должны помочь.

Хочешь богатым быть? Но это уже не забота государства. Мы должны условия создавать, но, чтобы олигархом быть или богатым, тут тебе уже надо самому включаться на полную катушку и работать. Не нравится здесь или мало возможностей в Беларуси – Россия рядом, где можно больше заработать, там рабочие руки очень нужны. Кстати, белорусы очень востребованы в России. Где бы я ни был, всегда мне говорят и губернаторы, и бывший Лужков, и нынешний мэр Москвы, и Президент России, и с Дмитрием Анатольевичем мы часто эту проблему обсуждали: «Пусть белорусы-специалисты побольше к нам приезжают». Я говорю: «Столько же народу у вас, столько людей!» – «Но нам нужны специалисты». Поэтому много наших специалистов работает сегодня и в Москве, и по всей России, и в Санкт-Петербурге, и так далее.

Короче говоря, наша экономическая и политическая внутренняя жизнь сконцентрирована на том, чтобы достойно люди жили.

У нас далеко не все рады, что сделал тут Лукашенко со своей властью и так далее, я это четко представляю, ведь всех не обогреешь, но у нас возможности для того, чтобы жить и работать, есть, только надо пошевеливаться. Я уже своим людям начинаю говорить о том, что слишком их опекал и опекаю. Поэтому у нас привыкли говорить: «Ну, вот эта проблема есть, но ничего, Президент решит, или власть решит». Люди меньше думают о том, чтобы надеяться на себя. Вот тут мы несколько в своей политике допустили крен, и он неправильный. Но, тем не менее, люди благодарны. Многие понимают, что мы здесь не прогуляли это время, а пытались и страну создать независимую, суверенную, а у нас же не было институтов ни власти, ни самостоятельной экономики не было, нам все надо было отстраивать…

О ВСТУПЛЕНИИ РОССИИ В ВТО И ВОЗМОЖНЫХ ПОСЛЕДСТВИЯХ

Я вообще-то «патриарх» в политике, на моих глазах очень многое происходило и память у меня хорошая. Помню, как нас пинали ногами – и Россию, и Казахстан, и Беларусь, и другие страны постсоветского пространства (вы знаете, что ВТО – это не столько экономическая, сколько политическая сегодня организация), и знаете, кто пинал, и делали все для того, чтобы нас разобщить и разодрать. Ну, к примеру, Кыргызстан обнулил свои пошлины таможенные, они его приняли мгновенно в ВТО. Украина – руки вверх – приняли. Мы вели переговоры, Казахстан, Россия. С одной стороны, экономически это вообще выгодно для ВТО, если бы Россия была там, но они ее туда не пускали.

Эта сложная ситуация создалась тогда, когда Президентом еще во втором сроке был Владимир Владимирович Путин. Я помню заседание ЕврАзЭС, где и я, и Президент Назарбаев, и другие высказались по этому вопросу. Я, может быть, несколько эмоционально выразил свою позицию: «Слушайте, ну не пускают нас, не хотят видеть в ВТО, так давайте мы свою ВТО создадим на постсоветском пространстве! И покажем, как надо жить и работать». Ведь даже там, где разорвались кооперационные связи, мы их могли восстановить – остались люди, остался опыт, знания. У нас один язык, пока что еще не забыли во многих республиках, хотя кое-где уже забывают, а в некоторые республики приедешь, так русского языка и не видно – всё уже на английском… Но еще есть эта основа, как и многое другое – память и так далее, и так далее.

Всё зависело от России. Владимир Владимирович категорически заявил, что Таможенный союз (тогда уже об этом пошла речь) и единство экономическое на постсоветском пространстве для России абсолютный приоритет, а ВТО вторично. Что произошло сейчас?.. Судите сами… Над нами уже начинают подсмеиваться: ну что, получили?.. Поэтому мы очень аккуратно ведем свою политику и анализируем ситуацию, которая складывается в этой части. Когда Россия вступала в ВТО, мы не препятствовали ни по одному вопросу, и то, о чем меня просили и Правительство, и руководство страны, мы по всем вопросам пошли навстречу России.

Мы получили глобальный кризис белорусской финансовой экономической системы, когда, помните, в прошлом году ввели заградительные пошлины на ввоз иномарок, и за восемь-десять месяцев белорусы вывезли 3 млрд долларов из страны (половину золотовалютного резерва!). И, когда мы увидели, что вообще без резервов останемся, то вынуждены были девальвировать – отпустить курс национальной валюты, не поддерживать рубль. Таким образом, произошла девальвация. Плюс (примерно в то же время!) – в 3 раза выросли цены на энергоносители, в данном случае на природный газ и так далее, и так далее. Наша финансовая система просто не выдержала этого. И мы очень дорого за это заплатили – за единое экономическое пространство. Уже новая волна кризиса, а мы еще не очухались от того, что произошло два-три года тому назад.

И слава Богу, что мы, как государство, не ушли из экономики и финансов. Если бы мы тогда отпустили всё на откуп этому рынку дикому, к которому нас склоняют… Сейчас, правда, уже не склоняют, потому что все заговорили, и в Германии, что нужны структуры, которые будут управлять банками. Договорились до чего, рыночники! А нас долбали за это… Не говоря уже о том, что государство будет вмешиваться в экономику. Когда их эта рыночная анархия накрыла с ног до головы, они задергались. Но уже рычаги потеряны, понимаете, уже трудно, очень трудно в той же Греции мобилизоваться, потому что нет рычагов. И вот они им вкидывают (там уже сейчас вброшено до 100 миллиардов, и больше еще надо). Я думаю: Боже мой, если бы на нашу десятимиллионную, как Греция, страну 100 миллиардов евро, мы бы не знали, что делать, мы бы подавились ими. А им не хватает! Потому что бездонная бочка… Нет этих рычагов, нет этой системы контроля и управления, а она должна быть. Сегодня все поняли, что, да, белорусы оказались правы, что не ушло государство из экономики в том числе.

Я всегда говорил: государство не должно присутствовать там, где оно делает хуже. Не можешь управлять процессами, по разным причинам, – не мешай. Если видишь, что эти процессы во вред и ты там не можешь управлять, ликвидируй их, но честно и добросовестно, чтобы все люди это знали и понимали. И мы придерживаемся этой логики. Но, я еще раз говорю, что мы заплатили дорогую цену за Единое Экономическое Пространство, создание и строительство Евразийского экономического союза. Но Россия вступила в ВТО. И, конечно же, хотим мы этого или нет, нам надо привыкать не просто работать, а, видимо, сражаться в этих условиях. Мы полны решимости это выдержать. Много было испытаний на нашем веку, но мы их выдержали.

«НАХЛЕБНИК» ЛИ ЛУКАШЕНКО?

Вот сейчас много разговоров о том, что Беларусь получила после того, как отдали «Белтрансгаз» России, дешевую цену на природный газ. Да успокойтесь! Всё там подсчитано, в России дураков нет. Всё посчитано: сколько, как, сегодня такая цена, завтра будет другая и так далее. Но я не об этом. Насколько у нас сегодня цены выше, чем в Российской Федерации, для потребителей, для предприятий и так далее? У нас 274 доллара за тысячу кубометров, а в России это примерно 150-160 долларов. Разница есть? Наш «БелАЗ», наши предприятия, наши люди получают по столько, а там почти в два раза меньше. Это равные условия для работы? И я не говорю: продать нам за 160 долларов. Нет. Пускай будет 300 долларов, но в России и Беларуси должны быть условия одинаковые, если мы говорим о том, что мы – Союзное государство.

Я не говорю о том, что вы должны нам что-то там бесплатно. Я даже не вспоминаю про то, что мы, белорусы, миллионы или тысячи скважин у вас пробурили, города строили в свое время, добывали природный газ, нефть… Сегодня в Венесуэле добываем природный газ и нефть, а в нашей России нет. А почему? Почему у вас англичане, американцы качают нефть, природный газ добывают, продают на рынке, а белорусов вы туда не пускаете?

У нас был такой принципиальный разговор с вашим руководством. Вот вы хотите у нас участвовать в приватизации. Хотите купить нефтеперерабатывающие заводы, которые у нас уже как игрушки, мы туда немало вложили, это красивые, современные, европейские предприятия, и это все признают. Хотите вы купить эти предприятия? Знаете, если я на это пойду, мне мало не покажется в Беларуси… Но есть хороший вариант: мы вам отдаем нефтеперерабатывающие заводы – перерабатывайте свою нефть, и мы будем свою там перерабатывать, а вы, пожалуйста, дайте нам возможность добывать самим, как иностранцам даете, природный газ. Мы потребляем 22 млрд. Я прямо сказал: «Мы будем от вас зависимы на 12 млрд, никуда не денемся, но 10 млрд мы сами добудем. Может, нам это дешевле будет? Ваши 12 млрд дорогого газа и наши 10 млрд дешевого, который мы добудем на месторождениях, которые вы нам выделите, как англичанам, американцам на равных условиях. И мы как-то разбавим это, и для нас это будет приемлемо».

То же самое и по нефти. Почему мы в Венесуэле, за тридевять земель, запросто добываем нефть в соотношении 40 на 60 (они 40 нам дают в уставном фонде и прочее, а 60 – их)? И притом мы будем добывать лучше, чем ваши компании, вы никогда нам претензий не предъявите, что там где-то что-то разлилось, что-то загорелось и так далее. Давайте мы это сделаем. Мы можем переработать 24 млн тонн. Давайте мы 10 млн тонн добудем, а 14 млн тонн у вас купим. Всё равно же зависимость будет. На таких же условиях, как и British Petroleum. Нет! Так а почему нет? Мы вам – заводы, вы нам – возможность добывать эту нефть на условиях, которые приняты в России для иностранцев. Ответьте мне на вопрос: почему не соглашаются?

Поэтому о каких равных условиях сейчас можно говорить? Мы работаем в более жестких, тяжелых условиях, нежели функционирует экономика России, не говоря уже о Казахстане, там тоже «море» всего своего, так Господь распорядился. Когда-то мы тоже в советские времена работали там вместе с русскими – у них же не было ни кадров национальных – ничего, мы всё это там создавали. Союз развалился – нас оттуда вышвырнули, и вас следом. Ну что поделаешь, такая жизнь… И нам в этой жизни приходится существовать. Поэтому если вы слышите, что «Лукашенко нахлебник», «он вот тут присосался к России» – да Господь с вами, я так «присосался», что покупаю в два раза дороже, чем вы в России.

О РАЗВИТИИ РАЙОННЫХ ЦЕНТРОВ, И НЕ ТОЛЬКО О НИХ

Вы говорите: что должно там быть? Там должно быть всё, что есть у вас, скажем, в Санкт-Петербурге, только не в таком количестве. Объекты торговли должны быть? Должны. Ибо как же люди будут жить, даже пусть там 15, 13 или 90 тысяч человек? Объекты культуры должны быть, органы власти должны быть, соответственно и административные здания должны быть, милиция, прокуратура (у вас полиция, вы уже продвинутые в этом плане), и так далее, и тому подобное. Но все объекты – только в определенном количестве и объеме.

Прежде чем что-то делать в агрогородках, на селе и в районных центрах, мы выработали социальные стандарты. И перечислили (более 30 позиций), что должно быть: от уличного освещения до водопровода, подводки природного газа, дорог и так далее. И по этим стандартам всех заставили работать. В районных центрах у нас уже такой проблемы нет. Мы подтягиваем села до этих уровней.

То есть я намекаю вам постоянно на то, чтобы вы не думали, что есть некая система в государстве – так называемый рынок, который всё отрегулирует. Ни черта он не отрегулирует! У меня всё чаще возникает такая шальная мысль, что нам вот такую рыночную экономику и идеологию, главное идеологию, подкинули для того, чтобы уничтожить ту экономику, которая у нас была. Да, она была с недостатками, мы и не спорим. Но вы же помните, на ваших глазах это было: всё сломать и построить на руинах рыночную экономику. Ну, вы сломали, а мы этого не стали делать. Это серьезное отличие нашей политики и практики. Я сказал, что в жизни так не бывает. Так нас учили на историческом факультете, когда мы изучали марксистско-ленинскую философию. Плохая она была или хорошая, но, помните, нас там учили, что, для того чтобы видеть дальше и продвинуться дальше, надо стать на плечи своих предшественников. То есть не надо ломать этого предшественника, коленом на грудь становиться, душить, а надо стать на плечи, то есть использовать тот опыт, который есть.

Мы не начали эту реформу «под слом», а стали совершенствовать то, что есть, отбрасывая то, что не годно. Но у нас и возможностей таких не было. А у вас же, если сломаешь, и дыра появится, у вас есть чем эту дыру залатать – природный газ, нефть и так далее, деньги есть. А у нас ошибка дорого бы обошлась. Поэтому мы пошли несколько другим путем – мы не стали крошить, ломать. У нас и балансы составляются, и прогнозы, и планы, до сих пор мы планируем вот эти, как я вам говорил, стандарты, вплоть до села. Ну что тут такого? Более тысячи, по-моему, балансов и планов составляет продвинутая в экономическом развитии Япония. Более тысячи!

ОБ ЭКСПОРТЕ ЗЕРНА

Я отношусь к этому плохо. Надо это перерабатывать в животноводстве. Мы в этом году вместе с кукурузой соберем, наверное, 10 с лишним млн тонн зерна. Норма высокоразвитого государства – тонна на человека. Мы сегодня произведем значительно больше, на 10-15%.

В свое время, когда мы в Чехии просили кредит, а наши «нацмены» кричали: «Не давайте им кредит, пускай подохнут», у нас такая оппозиция, мы собирали около 5 млн тонн в бункерном весе. Но понятно, какие это были миллионы. Была жуткая проблема. И хлеб начал дорожать. И не только по этой причине, но и по мировым тенденциям – население растет, сегодня голодает огромное количество людей. Говорят, что уже миллиард людей голодает на планете. Поэтому продовольствие в цене. Хлеб – это не только хлеб, который мы кушаем, это и сырье для производства молока, мяса и так далее.

И мы начали развивать свое сельское хозяйство. Но самое узкое место, как ни странно для Беларуси, было в том, что у нас не было чем обрабатывать землю, была разруха (когда произошло разрушение Советского Союза, все сказали: «Колхозы, совхозы – это такая древность, надо всё отдать фермерам». То есть землю надо раздать и поделить). Тогда еще, встречаясь с Ельциным, когда он приезжал сюда, я говорил: «Борис Николаевич, не надо этого делать, у нас даже людей не хватит, чтобы раздать. Даже у нас, в Беларуси, а у вас в России тем более. Что, он лопатой ее будет обрабатывать?» Раздали. Вот результат.

Мы пошли по пути создания крупнотоварного сельскохозяйственного производства. Нам сейчас западники завидуют. Приезжают фермеры, останавливаются и говорят: «У вас 12 тысяч гектаров хозяйства! 10 тысяч!». Я говорю: «Так вы же нас толкали к тому, чтобы мы поделили землю для фермеров по 20-30 гектаров».

– «Да ну, это неэффективное сельское хозяйство сейчас. Что, говорят, сделаешь на 20-30 гектарах?» И действительно, а что ты сделаешь на двадцати гектарах, как ты будешь конкурировать?

Мы сохранили крупнотоварное производство, не стали его крошить, ломать. И за счет этого мы выиграли. Но сохранив крупнотоварное производство, у нас возникла проблема. Беларусь всегда была краем машиностроения, в том числе сельскохозяйственной техники. Но и предприятия были загублены. И тогда было принято решение. Развитие сельского хозяйства – это, прежде всего, техника. Мы селу подготовили и выдали все – от плуга до комбайна. Сегодня наши комбайны на мировом рынке покупаются. Тяжелейший был проект. На меня кричали, что нереально за два-три года сделать комбайн, это только Сталин в войну заставлял оружие новое делать такими темпами. И обозвали меня «Сталиным», «сталинистом» и так далее. Но выхода другого не было. И за три года мы сделали две марки комбайнов. А сейчас у нас десяток модификаций – от пропускной способности 7 кг в секунду до 20 кг в секунду. Всю линейку закрыли. Кстати говоря, в момент развала Союза мы закрывали потребности в сельхозтехнике на 17% по номенклатуре и объему. Сегодня мы закрываем на 100%. Более того, сегодня мы решили проблему экспорта. «Гомсельмаш» в прошлом году 62% продукции поставил на экспорт. В этом году около 70%.

Проведя структурную реформу, мы определились окончательно: где объединяли, где разъединяли, резали (хозяйств у нас раньше в районе было до 30-ти, сейчас – 11, максимум – 13). Мы построили примерно 1500 агрогородков, где можно жить не хуже, чем в городе, где женщина, придя со свинофермы, имеет возможность переодеться, помыться, ребеночка покупать. Тогда и работать хочется. Наука выдала новые районированные сорта и так далее. Начали производить кукурузу, – не так, как Никита Сергеевич насаждал, климат ведь изменился в мире, и наш юг сегодня стал, как у вас Сочи. Мы начали производить зерно кукурузы (что весь мир производит) и вышли на эти объемы. Но мы ничего не экспортировали, а создавали животноводство. Это же просто – произвести зерно и его завтра продать за границу. А кормить народ чем будешь? Надо молоко, надо мясо…

Мы и сейчас увеличиваем производство зерна, потому что у нас животноводство очень развито. Но в этом году мы закупим тысяч 5 тонн того, что у нас не растет, – это пшеница твердых сортов, из которой мы делаем «итальянские спагетти» и так далее. Мы уже это научились делать, но у нас такая пшеница не растет. Хотя наши ученые-селекционеры вырастили пшеницу, которая на 90% имеет свойства твердых сортов. То есть мы не развалили и сельскохозяйственную науку. Это нас и спасает. Сегодня этот опыт передаем россиянам. Особенно соседним губерниям. Ко мне приезжают губернаторы, просят: «Создайте нам один агрогородок, то крупнотоварное хозяйство, которое у вас есть, для образца». Мы некоторым создаем. «Помогите нам семенами», – говорит Нижний Новгород. На некоторых полях они получили из наших семян, сколько вы думаете, – 80-90 центнеров хлебов. Так только Европа работает. А тут Нижний Новгород! Это севернее, чем мы.

Мы сотрудничаем и передаем россиянам всё то, что сегодня имеем. Животноводческие фермы преобразовываем в комплексы (это дворцы для коров), под полную технологию, как в лучших западных государствах. Мы в Дании, в Голландии, в Германии изучали этот опыт, приспособили к себе. Но еще раз повторяю: мы не экспортируем зерно, мы его перерабатываем на молоко и мясо. Хлеб, печенье, пряники, мы же из своей муки это производим, поэтому мы всё перерабатываем здесь.

О КАДРОВОЙ ПОЛИТИКЕ

Вообще кадры – одно из направлений работы администрации Президента. На каждую должность у нас есть резерв. Если толковый руководитель – считай, что и предприятие (и сельскохозяйственное, и промышленное, и культурное, и спортивное) будет работать. Нет руководителя – значит, нет. Поэтому кадрам очень большое внимание уделяем. У нас есть Кадровый реестр Президента. 900 человек. Президент держит под контролем эти ключевые должности во власти и в экономике, за это нас часто критикуют. Человек получает и определенный «иммунитет» от Главы государства – его освободить можно только по согласованию с Президентом (надо убедить меня в том, что губернатор или руководитель крупного предприятия – плохой, но и спрос тут, конечно, с них приличный). Словом, есть своя система назначения кадров наверху, так же у губернаторов и так далее. Она, может, кому-то и не нравится, но она есть.

Что касается стариков и молодых. Вы знаете, в одном из государств недавно все восхищались: «Ах, тридцатилетнего министра назначили». Расскажу вам о себе. Сколько я мучился накануне первой встречи с Правительством: сорока лет нет, желторотый, еще с компасом по каким-то направлениям передвигающийся, а там сидят люди, умудренные опытом, с сединой. Думаю: «Как же они на меня будут смотреть?». Но у меня был ресурс – я избран народом, и у меня за спиной власть. Это тоже создает определенное воздействие и влияние на человека. А тут министр пришел в 30 лет. Пускай сидит не шестидесятилетний руководитель, а сорокапятилетний, но который протопал от деревни, пришел до руководства управлением или крупным предприятием. Если у министра семь пядей во лбу – хорошо. Но всё равно, у тридцатилетнего министра нет за спиной того багажа, который позволит ему нормально работать.

Я, может, и назначил бы тридцатилетнего министра, но если бы был полностью убежден, что этот человек вундеркинд. Прежде всего мне необходимы его профессионализм и способность управлять этой махиной, ведь министерство – это тысячи предприятий… Вы понимаете теперь мой подход к молодежи? Я знаю, что такое молодой, и знаю, что если тебе 60 лет, то тебя нельзя назначать туда, где нужно работать на вырост, ты уже не будешь никуда расти. Редко бывают исключения. Но если тебе 45 – 50, под 60, (это особенно умудренные опытом, крепкие люди, и у них с советских времен опыт), дай Бог, чтобы мне побольше таких людей. Поэтому не надо говорить, что «вот это старики, их вырезать, всех повыкидывать, надо молодежь посадить». Нужен профессионал и не важно, сколько ему лет. И нужен человек, который бы сам пошел на тот участок, который ты ему предлагаешь. Значит, будет с желанием работать.

Но я часто говорю и так: «Мужики, посмотрите на некоторых руководителей, они уже начали писать книжки, мемуары. Руководитель предприятия, которому надо каждый день с утра до ночи работать (я был руководителем, это знаю), а он мемуары уже начал писать. Надо отправлять. За 60 лет – пусть идет и пишет мемуары». Вот дословно я это советовал Правительству, называя некоторые фамилии, но, не оглашая, чтобы не обидеть людей. Потому что мы имеем такой опыт. Совсем недавно я был в одном хозяйстве, где руководил Герой Социалистического Труда. Я приехал и ужаснулся – нет хозяйства. И мне пришлось из соседнего брать руководителя, а ему нужна была земля. Я говорю: «Ну возьми это хозяйство – вот тебе и земля. Но два года срок – ты должен его сделать таким, как твое». Прошло два года, оно стало таким, как его. Но сколько ему и коллективу понадобилось труда для того, чтобы из этого «болота» вытащить предприятие. Мы виноваты, передержали там человека, а он как мог, так и топтался на том клочке земли.

Не надо исходить из того – старый или молодой. Здоровый, есть желание работать, профессионал – иди и тяни. А там, где надо снизу начинать, желательно, чтобы это были руководители 35 или 40 лет, у них еще жизнь впереди, они еще к чему-то будут стремиться. У нас первый вице-премьер пришел из конструкторского бюро. В трудные времена был на одном предприятии «комиссаром», представителем Президента, когда разрушались, уничтожались предприятия. Да еще телевизионной отрасли, когда телевизоры никому уже вроде не нужны были – туда и бросил его. Оттуда он начинал в 44 года. Нормальный, умудренный опытом человек. У меня много таких людей, я ни на кого бы их не поменял, потому что у них огромный опыт и знания. Подставляй к нему десяток молодежи, и, если молодой человек хочет чего-то, стремится, он научится. Будет просто перенимать все знания и опыт от этих стариков. Поэтому, если вы увидели на предприятиях стариков, у меня сразу вопрос: скажите, а это были нормальные предприятия, которые вы посетили, хорошо они работают?

В кадровой работе нужна интуиция. Олег Руммо с пацанами пришел ко мне и говорит: «Александр Григорьевич, мы хотим заниматься пересадкой сердца и прочее». – «Свят, свят… да подожди ты, какое сердце?» – « Поддержите, помогите». Ладно, я раз подумал, второй – построили им этот центр. И они уже услуг оказали на 3 миллиона долларов, спасли сколько россиян, особенно из России приезжают – и рожать, и лечиться, и не только в Минск. Вот этот пример, а есть и другие. У нас работает руководителем «МАЗа» человек с непростой судьбой (из тюрьмы пришел на производство, так сложилось), ему 61 год. Вы знаете, я часто так в шутку говорю: «Что, всех членов Правительства через тюрьму провести, чтобы так работали?» Недавно его орденом наградили. А если бы не этот кризис, я уверен, он бы еще дотопал до «Героя Беларуси». Вот человеку за 60, а он фору любому даст.

ОБ АНТИПРАВОСЛАВНЫХ ВЫПАДАХ В РОССИИ

С Патриархом мы затронули эту тему, но я не скажу, что мы уж слишком углублялись. Вы знаете, надо реагировать так, чтобы на ровном месте, во-первых, не создавать проблем, а во-вторых, чтобы из дерьма не делать героя. Вот это главное. Но я сам иногда свой совет не выдерживаю, не всегда так получается. Иногда махнешь, посмотришь налево, направо, а там вроде бы и не надо было так размахиваться. Надо прежде, чем что-то делать, подумать и с нами посоветоваться, потому что мы горький опыт имеем работы с такими политическими группами. Они ничего не стоили тогда, а сейчас… Поэтому надо быть более аккуратными. Надо быть к этому готовым. Надо этому противостоять.

И с Патриархом я согласен, что здесь большую лепту, пока негативную, вносят российские средства массовой информации. Вы знаете, какие. Наверное, их в этом зале почти нет. Ну и потом, знаете, не от нас уже, увы, сегодня это зависит и не от средств массовой информации, бумажных, электронных, если в особую касту не вывести Интернет. Сегодня уже трудно что-то скрыть, все сидят там и всё видят в этой «мусорке». Поэтому нужна всесторонняя и тщательная работа. И всем нам надо перестраиваться, в том числе и Церкви, перестраиваться и приспосабливаться к той ситуации, которая сегодня существует, как бы нам этого не хотелось. Нам удается как-то еще этому противостоять. Приезжали к нам голые какие-то женщины с Украины, как они называются? «Фемен», да? И меня изображали (правда, у меня не такая грудь, как у них), ходили, телепались тут… Мне говорят: «Да мы их…» Я говорю: не трогайте, пусть походят, ну и что… Увидят их здесь ну 2 тысячи человек. Если же мы их хватать начнем, они еще свою грудь кому-то на плечи положат, сфотографируют и где-то скажут, что это я или еще что-то. А так, походят… Всё равно в интернет вывесят эту картину, и миллионы посмотрят, если что. В общем, один раз походили, второй раз хотели приехать, но не приехали.

Они ведь ради картинки, ради провокации порой это всё делают, а мы на эту удочку клюем, крючок этот прямо заглатываем и с учетом того, что мы – власть, начинаем бомбить, сажать, крошить и так далее. Надо не давать им возможности это делать, а лучше – пресекать там, далеко. Вот это их публичное проявление – это наша недоработка. Глубинная недоработка. Это уже бьем по хвостам, когда хватаем или что-то делаем. Это нам уроки.

ПОКАЗАТЕЛЬНЫЙ ДИАЛОГ

Трушков В.В. (газета «Правда»). Уважаемый товарищ Президент! По поручению «правдистов» я прежде всего должен поблагодарить Вас за поздравление со 100-летием «Правды», которое было единственным поздравлением от Президента, если не считать российского Президента.

Лукашенко А.Г. Вы знаете, они-то «Правду» не читали.

Трушков В.В. Да, да, я о том же.

Лукашенко А.Г. А я же был партийным работником, коммунистом. Ориентировали нас в газете «Правда», как надо жить правильно. Еще и сам что-то писал в этой газете. Эта газета всегда лично меня, когда я стал политиком, поддерживала. И почему я в этих условиях не должен был отреагировать на такой юбилей, а?

Трушков В.В. Так вот «Правда» напечатала поздравление на первой полосе, рядом с ленинской оценкой газеты и с поздравлением Сталина по случаю 10-летия!

Лукашенко А.Г. Вот это вы зря сделали. (Смех в зале.) Знаете, почему? Я далек, далек от Владимира Ильича и Иосифа Виссарионовича, потому что мне еще топать до них и топать. У меня, конечно, несколько своя оценка, нежели в российском обществе сейчас периода Сталина и Ленина, но, считаю, по меньшей мере, мы к ним так относиться не должны. Это были наши руководители: Ленин создал государство, Сталин его укрепил. И я говорю, пройдет еще полвека – как же нас оценят? Меня? Если у нас еще начнут поддерживать тенденцию, что на Западе…

Дескать, людей на улице ловил и кушал, особенно женщин съедал и прочее. Вот точно так демонизируют Сталина и Ленина. Это для Иванов, не помнящих родства своего.

Я почему об этом говорю? Я как-то был в Венгрии. Помните, была Австро-Венгерская империя? Потом был в Австрии. Не помню, в Австрии или в Венгрии экскурсовод, проводя экскурсию, восхищался этим периодом. Я им, как историк, напоминаю: «Вы чем восхищаетесь? Вы вспомните, что вы натворили в Европе в этот период!» Они говорят: «Но это была страна, это была империя. И вот всё, что здесь создано, это в те времена». Я спрашиваю: «Вы этим гордитесь?» «Да, гордимся». «А почему, – говорю, – нам запрещаете гордиться тем, что у нас было в Советской империи и в Российской империи?» Ответа нет… Я много-много раз бывал в Китае. Там на главной площади, напротив резиденции президента и собрания национального, музей и усыпальница Мао Цзедуна. Продвинутый Китай, выходит на второе место, стал империей, но они же это всё не снесли.

Трушков В.В. Не надо ж быть во всем мире только одним глупцам. Можно оставаться умными.

Лукашенко А.Г. Я одному из президентов, прошлому, Цзян Цзэмину задал вопрос вот так, как мы это понимаем. Он мне говорит: «Господин Президент! Для того чтобы оценить тот период, нам с вами, как минимум, надо было там жить». Умно сказано?

Вот поэтому я не к тому, что я против Сталина, Ленина. Наоборот, мне до Сталина и до Ленина ой как далеко. Им такие задачи надо было решать… Не дай Бог это мне. Поэтому, если уже я там где-то внизу, в подвале, под Сталиным опубликовали, спасибо вам.

Трушков В.В. Так вот я, по поручению «правдистов», Вам этот номер вместе с юбилейной книгой «Век правды» передал по инстанции.

Лукашенко А.Г. Спасибо. В музей отправим, если Вы не против. Я посмотрю – и в музей. У нас практика такая.

Трушков В.В. И поскольку Вы помянули Советский Союз – станет ли какой-то знаковой датой, хорошо бы и вехой, 90-летний юбилей Союза Советских Социалистических Республик?

Лукашенко А.Г. Мы всё сделаем и поддержим, что будет связано с 90-летием СССР, так, как это было, помните, когда мы праздновали вместе День Победы. Если будет у вас желание, у россиян, за нами не заржавеет. Потому что вы знаете наше отношение к Советскому Союзу – если бы не было Советского Союза, не было бы Беларуси в этом виде, по крайней мере.

НЕ НАДО НАС УЧИТЬ, КАК ЖИТЬ

Вчера приняли решение продлить санкции против Беларуси до 30 октября, по-моему, будущего года. Какие санкции? За что? Но мы же понимаем почему не нравится Лукашенко, не нравится его политика. Вот «Би-би-си» у меня берет интервью. Их волнует вопрос: «Будущее Беларуси и прочее?» Я говорю: «Лучше прямо спросите: какова будет политика Беларуси в отношении России?» Смотрят на меня. Я говорю: у нас не стоит вопрос: с Россией или против России. Не стоит! Вы, Евросоюз, для нас важны, потому что мы больше, чем с Россией, с вами торгуем (на несколько процентов уже больше). Россия – это наша Россия, потому что мы жили в одном государстве. Вот, говорю, поставь белоруса и россиянина – ты же не отличишь их: и по разговорам, по их воспоминаниям, и всему-всему, а не только внешне. Не отличишь. Почему мы должны зверем смотреть друг на друга?! Почему австриец не смотрит зверем на немца? У них тоже один язык, как и у нас, с определенными диалектами и прочее. И никто перед ними не ставит вопрос – «вы с немцами или с кем?» Вы, говорю, почему перед нами такой вопрос ставите? И это один из критериев оценки нашей политики и отношения Запада к нам: если с Россией – дерьмо, такие-сякие, враги и так далее. Вот такая у них политика. Но мы же не можем с этим согласиться. Потому что это вообще противоестественная постановка вопроса.

Я им однажды сказал. Ну, ладно, я диктатор, я плохой, у нас всё плохо, но, скажите, а в Саудовской Аравии как с диктатурой? Молчат… «Это же ваши друзья, нефть, денежки и прочее. Ну, хорошо, не будем брать саудовцев. Недавно в России прошли выборы, вы критиковали их еще больше . Ну введите против России санкции». Смеются… Я говорю: «Да… Потому что Россия возьмет за второй конец трубы газовой или нефтяной и если ахнет между ушей, то мало не покажется. Вот и вся ваша политика». А Беларусь можно наклонить, потому что у нее нет того ресурса. Так же и для диктатуры. Какая тут может быть диктатура, здесь ресурса для этого нет! Не дай Бог у тебя будут замашки, как у наших, в хорошем смысле, диктаторов, Сталина или еще кого-то, то тебя просто под гусеницы бросят и разотрут, если та же Россия не заступится.

Да, жесткая политика, потому что нам выживать надо, нам каждый год или два раза в год обязательно какой-то вызов. И нам, для того чтобы это преодолеть, выжить, надо объединиться. Порознь мы погибнем. Нас поделят, как было после распада Советского Союза. Кстати, поляки и сегодня имеют карты, где их территория – до Минска. В Литве тридцать процентов бюджета формируются от перевалки наших грузов – миллионы тонн. Если мы оттуда уйдем, рухнет страна, но они нас учат жить. То самолет шведский подкинут с этими плюшевыми мишками, то еще что-то. Не надо нас учить, у нас свои традиции. Не нравится политика! Ну, так вы хотите, говорю, чтобы мы были независимыми, в России хотят, а на Западе – тем более. Вот мы и проводим независимую политику. Но при этом не создаем проблем ни для своих соседей на Востоке, ни для своих соседей на Западе. Какие от нас проблемы? Никаких!

Вот сейчас мы им немножко создали проблему. Мы, как дурачки, за собственный счет всё, что идет из Афганистана через Россию, ловили здесь и возвращали в Россию. Это же десятки тысяч людей в год. У меня где-то справка есть: взрывчатые вещества, радиоактивные материалы, наркота – мы всё здесь отсеивали. Зачем нам это надо?! Они же не к нам идут! Они через Россию прошли и идут в Евросоюз! А они нас «шпыняют» постоянно: вы такие-сякие. Хотя мы за собственный счет их защищаем. Я и говорю: «Ребята, платите деньги, будем и дальше защищать. Не будет денег – у нас нет возможностей в таком ключе работать». Это услышали очень хорошо там, где надо услышать, и хлынул через границу поток в Литву, в Польшу. Сегодня мне докладывают: в Литве, Польше переполнены «концлагеря» кавказцами, чеченцами, афганцами и так далее. Я говорю: «Вы что ко мне обращаетесь? Это что, мои люди, из Беларуси? Я завтра приеду и заберу». – «Нет, белорусов нет». – «Так чего ко мне обращаетесь? Деньги платите – будем охранять».

Мы им показали, что такое Беларусь. Так это только штришок какой-то. Непростая здесь ситуация. Они нас пытаются пока пощупать на зуб, насколько мы прочны. Мы это видим, знаем и понимаем.

О РЕФОРМЕ В СФЕРЕ ЖКХ

Если вы думаете, что мы всё это содержим на плечах у государства, то нет. 70 процентов мы несем дотационных расходов по жилищно-коммунальным услугам. 30 процентов население в среднем оплачивает. Вот в России, я помню эту реформу, она или заглохла, или вы уже ее провели. Помните, когда вы все это в частные руки передали, и пошла волна по России – от Калининграда до Владивостока, через нас тоже проходила. Какой частник, слушайте! Что, у вас богатые? Ну, у вас побогаче люди, хотя, известно, определенная категория еще беднее, чем у нас, у нас больше средние, но тоже бедные. Что ты там заработаешь?! Частник же прёт туда, особенно у вас в России, по примеру нефтянки или газовиков, чтобы такие же были прибыли. А там, какие прибыли будут?.. Поэтому нельзя уничтожить эти государственные конторы, хоть много проблем у них, нареканий на них огромное количество, но без них, как без милиции. На милицию все «ай-ай-ай», а если что случится – тогда милицию ищут. Так и здесь.

Кому нужны эти люди обычные в коммунальных и прочих квартирах, кроме государства? Никому! Поэтому мы их сохраняем, эти структуры. Но у нас есть и товарищества собственников, или как они там называются, где люди сами (дом-два-три объединяются, выбирают человека или двоих еще помощников) решают проблемы. Или вот эти государственные ЖЭСы и ЖКХ ремонтируют подъезды, квартиры, уборщицу держат и прочее. Это дело людей. Если они нанимают – пожалуйста. Хотя появились тенденции, что без согласия некоторых людей создают товарищества и с людей сдирают дополнительную плату.

У нас есть разные формы, но нет бесхозности и бесхозяйственности. Хотя жалоб очень много. Особенно в этот кризисный период, когда не достроили дома, еще где-то что-то. Да и люди привыкли: «А вот я плачу за коммунальные услуги, а мне тут не отремонтировали». 30 процентов всего платят, а это копейки по сравнению с теми затратами, что идут, скажем, на капитальный ремонт дома. Но люди этого понимать не хотят. А мы не везде успеваем. Поэтому и у нас есть проблемы. Но, по большому счету, мы людей не бросили на откуп каким-то там управляющим компаниям или частным структурам. И я считаю, пока мы не найдем достойную замену этим структурам, мы на это не пойдем. Это я точно как Президент знаю: мы на это не пойдем. Зачем ломать худо-бедно живущее старое, если ничего не создали лучшего нового?!

Мы будем понемногу снижать долю государства, но сначала надо увеличить человеку заработную плату, чтобы средние доходы опережали расходы. Мы это контролируем. Реальная заработная плата за этот год вырастет на 11 процентов. По нашим расчетам. Может, чуть больше. Да, у нас средняя зарплата в 2,5 раза меньше, чем у вас. Мы это анализируем. Но у вас же средняя зарплата как формируется… У вас разбежка между бедными и богатыми – 1 к 25, а у нас – 1 к 3-4. Поэтому, считайте, если у нас будет 500 долларов средняя зарплата, то это уже какой-то показатель.

Ну а у вас, если доходы миллиардеров, миллионеров сложить с нищими, то вроде и тысяча долларов получается.

Поэтому надо понимать, из чего такой показатель складывается.

ЗАБОТА О ДЕТЯХ И СТАРИКАХ

Если семья, мы это видим, не может воспитывать детей или может воспитать нам только бандитов, в будущем на которых мы денег будем тратить гораздо больше, мы у таких семей принудительно изымаем детей. Забираем детишек в детские дома, дома-интернаты. У нас больше сейчас ориентация на то, что мы строим дом, а приемные родители с одним ребенком, двумя забирают еще шестерых, и в этом огромном доме семья живет. Мы хотим вообще из детских домов детей забрать, у нас тенденция серьезная в этом отношении. Больше половины уже забрали. Останется два-три детских дома. А всего у нас было их около сотни. Я был инициатором, чтобы родители платили за то, что мы содержим их детей. Мы их принудительно заставляем работать. И вот уже 62% затрат государства компенсируется. Думаю, что и до семидесяти дотянем. А то не работали, на пособие жили, пропивали – и мы детей в школу готовили, отправляли, или в детский сад. Это что, нормально? Ну, конечно, нас критиковали. Это один из элементов моей диктатуры, но я заставляю родителей таким образом заботиться о своих детях.

Если мы видим, что родители могут вернуться к воспитанию своих детей, то мы их можем возвращать. Это редко, но уже происходит. Меня об этом информируют.

Что касается пособия по безработице. Мне даже стыдно говорить о его размере. И я умышленно, когда последний раз Правительство на мой уровень внесло предложение о повышении пособия по безработице, сказал: приходите ко мне с балансом потребности рабочей силы и количестве безработных. У нас в три раза сегодня требуется людей больше, чем есть безработных. Так почему мы их должны содержать? Если бы не было объективно рабочих мест, тогда другое дело. Иди – работай.

Сейчас у нас стоит вопрос, мы его изучаем, это характерно было в советские времена. Мы спросим каждого, кто не работает: почему он не работает? У нас люди очень недовольны. И мне предъявляют претензии: «Товарищ Президент, почему они не работают?» Я должен реагировать, но не знаю, как в рыночной экономике подойти к этому. Вот сейчас изучаем. Думаю, что мы этот рычаг задействуем. Каждый должен работать! Сегодня в Беларуси только ленивый может не заработать себе на нормальную жизнь. Я народу говорю: через нас летают, едут, ползают, бегают море людей, и небедных, – окажи им услуги. И ты получишь в месяц около 1000 долларов на услугах – машину помой, пирожок иди продай, яблоки, ягоду и прочее, шевелись. Мы в центре Европы, транзитная страна, а это же надо использовать, и людям тоже. И многие живут, и живут прекрасно, бизнес даже потом открывают свой. А кто мешает другим? Ты не можешь открыть бизнес, надо мозги для этого, но иди и работай в пристежку к кому-то. Нет, выпил и забылся…

Вы можете отметить, что в Минске или в других городах вы не найдете с протянутой рукой каких-то людей. В Минске у нас открыты (как их… ночлежки называют) шикарнейшие дома, особенно на зиму. Разные же люди есть. Мы их всех собираем туда: помыли, почистили, он может выбрать себе одежду (люди, если у кого-то что-то есть, сдают – хорошие вещи, нормальные). И он зимой не погибнет. То есть мы их не хватаем и не везем в каталажку куда-то, мы заботимся, чтобы они перезимовали, есть же инвалиды среди них.

В моей жизни был случай: еду – сидит, еще еду – сидит. У нас запрещены «потемкинские деревни», чтобы там от Президента подальше. Ну, сидит и сидит, а потом разобрались, Служба безопасности Президента говорит: «Дедушка, Президент сказал Вас отвезти». – «Детка, я не против, если Президент сказал». Мне потом доложили: его отвезли, он там жил всю зиму. Сейчас его на том месте уже не вижу, не сидит. Значит, наверное, живет там. То есть 30 человек из 2-миллионного Минска набиралось в год вот таких людей, которым надо было пристанище. Мы их определили в эти дома.

На селе лет пять тому назад, по моему поручению, был произведен учет брошенных родителей. В агрогородках попроще, а есть еще деревни неперспективные, как их называли, и мы поехали по этим деревням, я сам ездил в одну такую деревню, где были взяты на учет люди, которым некому помочь. Рассказывали: «Уехали в Хабаровский край дети мои, они там», «Деточка не приезжает, а мне помочь некому».

Ну кто им поможет… А чтобы они не были брошены и заброшены, мы начали создавать вместо участковых больниц больницы сестринского ухода. Система какова? Мы их переписали и закрепили за этими больницами. Ведь старика выдернуть из своей лачуги, где он вырос, где он жил, это смерти подобно. Поэтому мы с ними договорились: поздней осенью их забираем, свозим в эти больницы. Там есть врач, а может, и нет, но медсестры есть обязательно, и нянечки, и уборщицы, и руководитель один. Они там ноябрь, декабрь, до апреля месяца. В апреле, как только весной запахло, мы их везем обратно в их деревушку, и они проводят там весну, когда уже тепло, и лето. Чтобы они прожили дольше, потому что я знаю, что такое вырвать человека в возрасте.

Они получают пенсию. 80% отдают на содержание, 20% – остается у них.

Готовы все отдать. Но мы им 20% оставляем, а за 80% кормим, одеваем, содержим, лечим. Конечно, государство дотирует такие больницы. Ну а куда денешься, они погибнут просто, у них нет возможности ни дров заготовить, ни печку протопить, они просто погибнут. А когда они уходят, пенсию получают полностью и живут в своей деревне. И вот так по каждой деревне прошлись и всех переписали.

ОБ ОТНОШЕНИИ К ПРИВАТИЗАЦИИ

Вы говорите «частная собственность», «отношение к приватизации». Да, я категорический противник приватизации в том виде, в каком она привнесена в наше постсоветское пространство и как я ее знаю. Может быть, где-то и человеческое лицо имела эта приватизация, но я видел только варварскую приватизацию. Мы ее назвали у вас и у нас «прихватизацией». И везде она принимала в конечном итоге такой оборот.

Только то предприятие, которое создано поколениями или ты сам пропустил его через свои мозоли и мозги, по-настоящему для тебя будет ценно. Я в этом убежден. Я, вы знаете, от косы, от плуга, от сохи пришел. Мы эту жизнь видели. Поэтому то, что создано народом, то, что сегодня функционирует нормально, и то, что приносит нормальные дивиденды государству (читай: народу), зачем нам сегодня продавать? Тем более что ведь никто не купит, даже по рыночной цене. Выше рынка, как говорят бизнесмены, – тем более. Все хотят или чуть-чуть ниже, а подавляющее большинство – за половину или за бесценок. Зачем нормально функционирующее предприятие сегодня таким образом приватизировать?! Я категорически против приватизации предприятий.

Более того, когда мы «лежали на боку», к нам никто не приходил, не предлагал: мы вложим деньги, поднимем, приватизируем. Мы сами, через кровь и пот, после распада Советского Союза восстанавливали экономику и эти предприятия, которые являются субъектами этой экономики. У нас нет списков приватизируемых предприятий, потому что, как только появились списки, люди ко мне: «Как же так? Мы же тебя избрали не для того, чтобы ты нас продал (читай: предал)?!» Мне ответить людям нечего. 150 предприятий Правительство внесло в список для опубликования, люди возмутились: «Мы что, не нужны вам?» Я сказал: «Отмените все эти списки и объявите, что у нас может быть продано по частям, часть или полностью предприятие любое». У нас стратегических, как у вас, в продвинутой России, предприятий, которые нельзя продать, нет. Они были. Но одно из таких стратегических предприятий мы продали «Газпрому» – «Белтрансгаз», я уже называл. Поэтому мы говорим: «Приходите, садимся за стол переговоров – возможна продажа любого предприятия или его части». Но мы им называем конкретную, реальную рыночную цену. Никто пока еще за эти цены те предприятия, которые они хотели бы, купить не согласился. Тогда мы говорим: «До свидания, идите».

И потом, нельзя связывать приватизацию с частной собственностью. Частная собственность – это величайшее достояние любого общества. Но эта частная собственность тобой должна быть приобретена или выстрадана. Пожалуйста, создавай предприятие, у нас нет никаких проблем, приходи. Есть у тебя деньги? Есть! Тебе кусок земли, если надо, и прочее – создавай частное предприятие. У нас их тьма, но за свои деньги или бери кредит в банке.

Мы не против частной собственности. Нет ничего выше, чем частное предпринимательство и инициатива. Это только дурак не понимает. Что же я за экономист, если этого понимать не буду. Но я не хочу, чтобы было так: то, что принадлежало всему народу, всему советскому народу, – пришел пацан «сопливый», и в 28 лет – миллиардер.

У вас, вы говорите, полно таких. Это нормально? А я не хочу, чтобы было так, я против этого. И я многому научился у вас. Допустим, у нас флагман – «Белорусская калийная компания», все хотели бы ее купить. Больше 3 миллиардов долларов доход государству, работает на всех рынках. Все хотят купить. Но мы назвали цену – 32 миллиарда долларов сегодня. Кто готов купить? Пожалуйста! Шепотом поговаривают: «Лукашенко прав, она по рынку столько стоит». Нет, хотят купить за 15 некоторые ваши олигархи. Я говорю: «До свидания, ребята». Некоторые одурели и предложили одному вхожему ко мне богатому российскому человеку: «Вы к нему сходите и скажите – вот 10 млрд платим, а 5 млрд – ему, куда скажет». – «А ты, – говорю, – что им сказал?» – «Я им сказал: слушайте, мужики, я не могу ему это сказать, потому что даже я до первого этажа не дойду, мне наручники наденут». Говорю ему: «Ну я тебе не буду надевать наручники, но ты ко мне больше с такими идеями не приходи». Вы понимаете, 10 – государству, 5 – мне, но половину от стоимости! Я что, на такую приватизацию пойду?! Так у меня все, от нашей «вшивой пятой колонны» до Буша, бывшего Президента, а может, и нынешний, ищут мои деньги по всему миру. И если бы нашли хоть один цент – всё, Лукашенко в Беларуси бы не было.

Я никогда чужого ни у кого не взял и не должен. Тогда я имею право потребовать с любого – от журналиста до министра – за взятки, коррупцию и так далее. Вот говорят: «В Беларуси не такая коррупция, как в России». Почему? С меня всё надо начинать, с меня, с членов Правительства. Если только мы будем хапугами – всё общество будет таким в нынешней так называемой рыночной экономике, где всё можно. Это такие категории, которые упираются в нравственность.

Мне говорят: что у тебя за политика? Я долго-долго думал, и пришел к тому, что в основе моей политики лежит (и должна лежать в основе любой политики) – честность и справедливость. Это не только нравственная и политическая, это и экономическая основа – честность и справедливость. Справедливо ли будет, если я у людей заберу силой власти, которые за меня вчера голосовали, это предприятие?! А вдруг я лишу их источника дохода, а вдруг этот частник завтра возьмет и выкинет их на улицу? А многие приходят и говорят: «Мы готовы приватизировать, но мы тут введем новые технологии завтра – нам не надо половина людей». А там 8 тысяч человек работает. Я ему говорю: «Хорошо, а куда будем девать 4 тысячи? Давай создадим вместе рабочие места, ты и я». – «Да нет, это меня не интересует». Я говорю: «До свидания».

Главное не болты и гайки, не солярка и бензин, главное – люди.

О НРАВСТВЕННОМ ФАКТОРЕ

Никому не удастся нас наклонить. Никому! Если мы вместе с Россией. Если Россия вместе с нами. Понимаете, Беларусь стала неким таким нравственным фактором для России. И это самая большая ценность, которую вы не должны потерять. А мы в этом отношении будем жить так, чтобы вам не было стыдно, чтобы мы остались этим нравственным стержнем. Это суть моей политики отчасти. Мы не можем потерять то, что вместе с вами приобрели, пусть в плохом Советском Союзе, но это почти 100 лет. Мы в эти 100 лет в космос вышли, свое сельское хозяйство развивали, поднимали, у нас много хорошего было, войну выиграли, выстояли. Где это всё? Оно здесь должно остаться!

Когда я стал Президентом, тогда нельзя было критиковать НАТО, в России все благоволили к этой организации. Я сказал: нас будет еще тошнить от этого, потому что мы свое всё ликвидировали, а НАТО расширяется. Вот тогда меня невзлюбили. Это в первый год моего президентства было.

Тогда было не модно День Победы отмечать, парады проводить, а мы проводили всегда, с первого дня моего президентства. Это тоже не нравилось, в том числе в России, вашей той команде тогда.

А сейчас, к чему пришли? В России и к Вечному огню идут, и возлагают венки, и День Победы проводят, и другие праздники и мероприятия. А тогда это было просто опасно, а мы делали. Я сказал: мы это должны сохранить. Потому что это наше, то, что мы выстрадали и пережили вместе, в том числе и прежде всего с русскими людьми, с россиянами. Эта политика нам до сих пор боком выходит, если можно так сказать. Но мы не жалеем. Время всё ставит на свои места, и сегодня оно свидетельствует о том, что мы были правы. Поскольку все это уже и в нашей России культивируется.

Мы часто, особенно с Владимиром Владимировичем, обсуждаем накопившиеся проблемы. Я как-то сказал: «Слушай, тебя не угнетает, что сейчас тебя сравнивают с Лукашенко, а Россию с Беларусью, только большой? Не говори, что ты этой тенденции не замечаешь». – «Ну да, замечаю». «Они почему нас бомбят уже заодно, потому что понимают, что если мы станем спиной друг к другу, то нас голыми руками не возьмешь. Этого они боятся больше всего! И правильно делают, что боятся».

Источник:  «Омское время»,№ 10 (359) (807), 7 ноября 2012 г.