Дорогой Владимир Степанович!

 

Мы, члены правления Омского землячества в Москве, горячо и сердечно поздравляем Вас со знаменательной датой – 75-летием со дня рождения!

 

Многое хочется сказать в связи с таким событием, но мы скажем то, что идёт спонтанно от самого щедрого сердца. Вы родились в неприметной, казалось бы, сибирской глубинке, но земля, подарившая стране великолепного гражданина, общественника, политика, поднявшегося до ранга Чрезвычайного и Полномочного посла СССР, не может считаться неприметной.

Вы окончили лучший вуз страны – Томский университет. Рано проявили незаурядные способности на самых видных местах, среди людей, на этапах социалистического строительства. Избирались секретарём Омского горкома и затем обкома КПСС. Ваши интеллектуальные способности и политический кругозор были по достоинству оценены свыше. Вы оканчиваете Дипломатическую академию МИД СССР и становитесь дипломатом международного уровня. Работать послом могучей державы в африканской стране Сьерра-Леоне, в Тропической Африке с её сложной природой и не устоявшимися общественными отношениями могло показаться легко только человеку с крепким сибирским корнем. Наверное,можно добавить: ничто там не было такой огромной редкостью, как именно надёжный сибирский корень. С Вами все волнения и тяготы переживали и несли ваша жена и верная подруга жизни Вера Ивановна и сын Евгений. Мы поздравляем также и их с Вашим юбилеем.

Африканские годы закалили Вас. На родине прошла перестройка, многое к Вашему возвращению изменилось, к сожалению, не в лучшую сторону. Но вы вошли в этот обновившийся мир как зрелый аналитик с научным мышлением и уже многого добились на преподавательской работе в вузе и в публицистике. Ваши книги пробуждают в людях конструктивное, созидательное мышление и встают в ряд лучших экономико-философских трудов современности. Много полезного и животворного Вы вносите в жизнь нашего землячества в качестве его первого вице-президента. Среди нас нет человека, который бы не знал и не ценил высоко Ваши человеческие качества.

Хочется пожелать Вам, дорогой Владимир Степанович, ещё на долгие годы хорошего здоровья, новых творческих успехов. А мы остаёмся с Вами – Ваши верные товарищи, соратники и друзья.

 

Члены правления Омского землячества в Москве:

 

Владимира Степановича Новосельцева поздравил губернатор Омской области Виктор Иванович Назаров

ОТ СИБИРСКОГО КОРНЯ

К 75-летию Владимира Степановича Новосельцева

Понятие «сибирский корень» имеет однозначное прочтение. Оно выражает презумпцию надёжности. Когда речь о человеке, то подразумевается многое, но на первых местах сила, верность и честь.

Сибирский корень и в Тропической Африке – он самый. Хотя не всякому судьба преподносит это выявить. Владимиру Степановичу Новосельцеву – преподнесла, ему в 80-е – начале 90-х довелось исполнять там миссию чрезвычайного и полномочного посла СССР в республике Сьерра-Леоне.

Сибирский корень в Африке! Согласимся, звучит претенциозно.

«Моя малая родина – деревня Большепесчанка Называевского района Омской области… Наша деревня состояла из одной улицы, которая изгибалась вокруг озера. Названия у неё не было, но она чётко делилась на «Лавровский край» и «Голопузовку». Так пишет Владимир Новосельцев в своей книге «На переломе эпох. Записки дипломата», изданной в 2005 году. И, перелистав несколько десятков страниц, читаем, как он уже на другом континенте, а у нас перед глазами пейзажи Африки: «На следующий день на двух автомобилях, прибывших из Фритауна, мы ранним утром выехали в Сьерра-Леоне. Дороги здесь прекрасные, в своё время их строили англичане, немцы, французы. «Мерседес» легко шёл под 200 км/час. Середина октября – время завершения дождливого сезона, когда до краёв наполнены берега бурных рек, а пропитанная влагой земля благоухает… Иногда, на крутых горных виражах, широко открывался покрытый рябью зелёных волн простор Атлантики. Во все глаза смотрели мы на страну, в которой нам предстояло прожить несколько ближайших лет».

«Мы» — это жена Вера Ивановна, с которой они вместе ещё со студенческих лет, и двенадцатилетний сынишка Женька. Ехали надолго.

Между Большепесчанкой и Фритауном – линия жизни примерно такой же длины, как от деревенского школьника до полномочного политического представителя державы в другой стране.

Прошедший войну его отец, работал на сельском маслозаводе, часто в доме бывали приезжие люди из района и области. Степан Иванович любил выставить напоказ грамотность сынишки по международным вопросам. Гости удивлялись, а отец гордился: шестиклассник мог без запинки перечислить фамилии всех генеральных секретарей зарубежных компартий. В их дом регулярно приходила газета «Правда», вдобавок Володька имел неподдельный интерес к батарейному радиоприёмнику «Родина». Мир с детства был для него раскрытой и привлекательной книгой.

Способность разбираться в политических событиях вытолкнула паренька на вид и в рабочей среде – после школы он решил пойти на Омский комбайно-сборочный завод, и вскоре был избран секретарём комсомольской организации. Так начиналась его политическая карьера. В Томском университете, куда Владимир поступил на экономико-юридический факультет, его избирают секретарём факультетского бюро ВЛКСМ. Заканчивал вуз уже секретарём университетского комитета комсомола.

Омские кадровики не проглядели, когда бывший комсомольский лидер крупнейшего сибирского вуза вернулся с дипломом домой. Он вскоре становится заведующим организационным отделом обкома комсомола. В 1965 году Владимира пригласили на работу в лекторскую группу Омского обкома КПСС. В группе были опытные лекторы, они выступали при переполненных залах. Новосельцев выбрал для себя проблематику международных экономических отношений. По этой теме написал три брошюры, стал готовиться к поступлению в аспирантуру Московского финансового института. Выступал на «круглых столах» на телевидении. Уже был узнаваем на улице, но ещё считал не взятым барьер публичности, как у его учителей – ветеранов лекторской группы А.Н.Буряка, В.И.Лаврентьева, С.И.Орлова. Экзамен на публичность пришлось пройти… на арене цирка – тогда в Омске других залов не было с вместимостью две тысячи человек. Молодой, 27-летний оратор блестяще выдержал этот экзамен. «Моя лекторская деятельность положительно сказалась на будущей дипломатической работе», напишет он в своей книге «Записки дипломата».

Его биография выстраивалась по правилам того времени, когда человека растили, доращивали, наблюдая, как от корня вырастают побеги и крона. В этой же книге Владимир Степанович убедительно и тонко анализирует этапы своей жизни. И выделяет два человеческих качества, которые поведут его в большой мир. Это умение работать «без выходных и проходных», иногда – сутками. Четыре года он был помощником главнейшего человека в области – первого секретаря обкома партии. Второе качество было продолжением первого. Это право на доверие, которым надо уметь дорожить. «Практически безграничное, – пишет он в своих воспоминаниях. – Сергей Иосифович верил помощникам беспредельно, никогда не перепроверял сказанное помощником (это я говорю совершенно уверенно, поскольку после меня помощниками у Манякина были мои хорошие друзья А.Д.Хапров и А.И.Мартынов, которые рассказывали мне о том же)».

В 1974 году в Омске создаётся седьмой по счёту городской район – Первомайский. Его рекомендуют и избирают первым секретарём. «Территория более 2200 гектаров. Население около 150 тысяч человек. 18 промышленных предприятий с суммарным объёмом производства 270 миллионов рублей. Более 25 тысяч рабочих и служащих. Четыре вуза, в которых обучались 14 тысяч студентов. Ряд научно-исследовательских институтов… Шесть техникумов, 19 общеобразовательных школ и 35 детских садов. 7600 коммунистов, 26,5 тысячи комсомольцев. И вся эта махина поступала в моё распоряжение… Кому много дано, с того и спросится. Отвечать приходилось буквально за всё».

Да, это было Доверие. Дальнейшей ступенькой к дипломатической карьере был пост секретаря горкома, затем обкома партии, где в сферу ответственности входила культура, образование, наука, спорт, работа правоохранительных органов, здравоохранение… А лет-то за плечами не было и сорока.

Высокая должность – широкие горизонты. Новосельцева теперь включают в состав делегаций для заграничных поездок с последующим написанием отчётов для ЦК КПСС. Румыния, Венгрия,

Бельгия. Поездка в Бельгию стала судьбоносной. Здесь советская делегация изучала важнейший вопрос – отношения и влияния Бельгийской компартии на атмосферу, связанную с размещением в стране американских крылатых ракет. Брюссель – штаб-квартира НАТО. Вопрос поднимался на уровень общеевропейского.

Часто так бывает, что ситуация неожиданно высвечивает для нас образец личности, которому хочется подражать и следовать. Возглавлял делегацию заместитель заведующего Международным отделом ЦК КПСС В.В.Загладин. «На второй или третий день визита была запланирована пресс-конференция в Брюссельском Интерпресс-центре… Вопросов было очень много. Главным образом, конечно, по «горячей» теме – размещению ракет и сокращению вооружений. В.В.Загладин очень профессионально разъяснял политику советского руководства, отвечая на вопросы то по-английски, то по-французски. И с известным итальянским журналистом общался на его родном языке».

В той поездке Владимиру Степановичу уже было известно, что готовится решение о зачислении его на учёбу в Дипломатическую академию МИД СССР. Он ещё настороженно относился к такой перспективе и своего решения пока не принял. Пример Загладина, международника высочайшего уровня, озарил и в то же время усилил его сомнения. И он напрямую решил посоветоваться именно с ним. Владимир Валентинович, хотя и уклончиво, но всё же намекнул, что начинать дипломатическую карьеру в возрасте 46 лет (столько Новосельцеву должно было стукнуть после окончания академии) – дело малоперспективное. Пришло твёрдое решение – отказаться.

На отдыхе в Железноводске его срочно пригласили в кабинет главврача санатория. Трубка аппарата ВЧ лежала на столе, узнал голос работника ЦК, с которым незадолго до отпуска делился своими сомнениями. Разговор перешёл на позиции партийной дисциплины. Дескать, состоялось решение Секретариата ЦК, и назад хода нет…

Тут снова уместно сказать о кадровой концепции приснопамятных времён. Корень корнем, а кадры выращивали и доращивали. На трёхмесячную дипломатическую практику Новосельцева в 1985 году посылают в посольство СССР в Вашингтоне. «Я был рад этой новости. «Открыть Америку» – мечта, наверное, каждого дипломата. К тому же, наше посольство уже более 20 лет возглавлял легендарный А.Ф.Добрынин, один из самых опытных и талантливых советских дипломатов всех времён. Конечно, мне по-человечески очень хотелось познакомиться с таким человеком. Анатолий Фёдорович работал в МИДе с 1946 года. С 1961 года – посол СССР в США… в стране, являвшейся (да и сегодня являющейся) нашим главным противником – идеологическим и геополитическим… И вот Америка. 22 августа 1985 года я прилетел в Вашингтон. После короткой беседы меня разместили в обычной городской гостинице неподалеку от посольства и примерно в 400-х метрах от Белого дома. Мне объяснили, что место можно было без труда найти в новом жилом корпусе посольства, но для меня был выбран именно этот вариант, чтобы погрузить меня в языковую среду. Такое указание посольство получило из Отдела загранкадров ЦК. Сейчас ещё раз убеждаюсь, насколько продуманной была наша учебная программа».

Озарение личностью. Фактор далеко не последний в становлении человека. Для Новосельцева, судя по его воспоминаниям в книге, таковых вырисовывается немало, но главные – три: Манякин — это уроки жизни, ответственности, принципиальности. Загладин – политический кругозор, умение владеть ситуацией даже в стане врагов. Добрынин – кладезь профессиональных особенностей дипломатического мастерства.

Страна, в которой ему предстояло работать, это по сравнению с Америкой, лодчонка против остойчивого корабля. Иногда с помощью таких «лодчонок» извлекаются глубинные тайны мирового политического океана. История Сьерра-Леоне – это цепь переворотов, постоянно грозящих повториться. Но основные принципы дипломатии – общие для всех стран. Много рутинной работы. «Протокольные встречи, участие в званых завтраках и обедах, присутствие на разного рода торжествах и церемониях отнимают очень много времени и сил. Но это только одна сторона проблемы, – пишет В. Новосельцев. – Вопросы физической выносливости здесь неразрывно переплетены с дипломатической стратегией и тактикой… Я приехал послом в небольшую африканскую страну. Можно было продолжать жить спокойно, любоваться красотами природы, экономить дизельное топливо, проводя вечера при свечах (несколькими страницами выше автор рассказывал о своём предшественнике, который вёл именно такой образ жизни, и посольство при нём, зажатое рамками инструкций центра, чувствовало себя весьма стеснённо. – М.С.) Меня это не устраивало; да и не пристало, как я считал, послу сверхдержавы валять дурака. И я сразу же предпринял действия, направленные на расширение сотрудничества по всем направлениям».

Он постоянно помнил откровенные беседы со своими наставниками – Загладиным, Добрыниным. Да, он поздно начал дипломатическую карьеру, но чтобы при этом чего-то добиться, времени терять было нельзя. Давайте и мы вспомним о времени. Идёт вторая половина восьмидесятых, в СССР перестройка. Аналитическим умом посол великой державы начинает докапываться до тонких нюансов в отношениях со странами Африки. Держава явно преувеличивает антиимпериалистический, революционный потенциал стран «третьего мира». Вкладывая в них огромные средства, навязывает мнение о бесперспективности возможностей капитализма. Особенно упрощённо представлялись пути социального развития освободившихся от колониальной зависимости стран: либо путь капиталистический, либо путь социалистический, третьего, даже в виде какого-то переходного варианта, не дано. Между тем – он вскоре понял – эти страны в равновесной степени являлись резервом как капитализма, так и социализма. Недооценка этого являлось наследием времени СССР, но – он увидел также – перестройка сюда заглядывать и не собиралась.

Вспомним и о том, кто руководил Министерством Иностранных дел. Эдуард Шеварднадзе. Уже спустя год после начала дипломатической деятельности Владимир Степанович понял, что перестройка во внешней политике идёт в одном направлении – западном. «И мы продолжали смотреть на Африку не глазами африканцев, а глазами зашоренных европейцев. Тем самым исключалась многовариантность общественного развития», – делает вывод В.Новосельцев.

Мысль о разработке концепции отношений со странами Тропической Африки не давала ему покоя. Его удивляло, что давно назревших проблем не видел Институт Африки Академии наук СССР. Очевидно, ЦК КПСС не требовал, а институту инициатива казалась лишней обузой. Наверное, там понимали курс начатой перестройки, но знали ли, что дело идёт к тому, что скоро полтора десятка республик Союза окажутся чуть ли не в положении стран «третьего мира» и будут выбирать, к какой державе им прислониться. «И с нас бы никто не спросил (это он о концепции – М.С.), могли бы не делать этого. Но мне было невыносимо представлять годы работы в Сьерра-Леоне чередой одинаковых, как близнецы, дней».

Было не просто увлечь работой над концепцией коллег. Для многих в посольстве увлечение получалось добровольно-принудительным. В начале 1988 года работа была завершена. Краткое изложение концепции было направлено в Москву, и она получила положительную резолюцию министра, была с интересом воспринята в Международном отделе ЦК КПСС. И всё! Коллеги-послы при встречах сдержанно восхищались: «ну ты даёшь!». В МИДе работало много истинных профессионалов, прекрасных, опытных работников, но и они были загружены обслуживанием инициатив Горбачёва и Шеварднадзе. На этом фоне слышались и обидные реплики, мол, умничаете там в своих тьмутараканях! Владимир Степанович, спустя годы, ревностно отследит совпадение своих убеждений с оценками его кумиров в дипломатической профессии, в частности – А.Ф. Добрынина. Теперь уже бывший посол СССР в Америке в книге «Сугубо доверительно», вышедшей в 1996 году, напишет относительно перестроечных инициатив М.С Горбачёва и Э.А.Шеварднадзе, что именно с них началось скатывание нашей внешней политики к соглашательству с американцами без учёта национальных интересов своей страны.

На примере Сьерра-Леоне и соседних государств можно было наблюдать, как отражается на характере внешнеполитических шагов африканских лидеров нарастающая внутриполитическая и социально-экономическая нестабильность Советского Союза. Многое, что было достигнуто советской дипломатией ради того, чтобы СССР был для этой республики – и шире – для всей Западной Африки стратегическим партнёром номер один и маяком общественного развития, оказывалось размытым. Проявлялось полное отсутствие интереса Центра к африканской проблематике.

Установившиеся добрые личные отношения советского посла с президентом страны пребывания Дж.С.Момо продолжало удерживать сотрудничество на относительно стабильном уровне. Ещё в 1990 году советская сторона от партнёрства в различных сферах получило 16 миллионов долларов прибыли.

В.С.Новосельцев сообщает в Москву о начале кровавых событий в соседней Либерии. Оттуда во Фритаун в потоке беженцев появились, как говориться, в чём мать родила, российские граждане. Посольство становилось для них убежищем, расходы на трасферт Аэрофлотом в Москву посол брал на себя. Пришлось послать из Фритауна самолёт для эвакуации посольства в столице

Либерии, но события развивались так стремительно, что помощь могла опоздать. На тот момент повстанцы резали головы африканцам даже на территории представительства ООН в Монровии. Пришлось обратиться к американскому послу, который оперативно связался с Государственным департаментом, и сотрудников советского посольства в аэропорту Монровии взяли под охрану морские пехотинцы США.

Был допущен серьёзный просчёт в сроках закрытия посольства во Фритауне. «Со стороны это выглядело красиво, – рассуждает Владимир Степанович, – но в данном случае это могло привести к тяжёлым последствиям. В декабре прошла информация, что бойцы Народно-патриотического фронта Либерии появились на территории северной и восточной провинций Сьерра-Леоне.

Новый, 1991 год, Владимир Степанович всё же встречал в Африке. Состоялась прощальная встреча с президентом Дж.С.Момо. «Он положительно отозвался о деятельности посольства, о моём стремлении узнать жизнь людей в провинциях, о расширении экономического сотрудничества. Я поблагодарил главу государства за внимание и доброе отношение. Заметил, что во время разговора президент был каким-то озабоченным, в словах не было обычного оптимизма и уверенности. Я вспомнил об этом наблюдении уже в Москве, когда пришла весть об отстранении Дж.С.Момо от власти».

Рассказ Владимир Степанович заканчивает фразой, в которой я уловил оттенок грусти и какого-то сбивчивого, приторможенного торжества-не торжества, но удовлетворения. Зная давно его живой, неуёмный характер, я понимал, что он всё же ценит свою африканскую дипломатическую пятилетку.

Как литератору, публицисту мне, наверное, позволительно задаться вопросом: что делает моего героя неутомимым искателем истины, аналитиком действительности. Повод к такому вопросу мне даёт весь его дальнейший период жизни. Мне думается, этот период был сильно приперчен африканским перцем. Там за пять лет он успел протащить собственное мировоззрение государственника, сына великой державы с характером сибиряка через хитросплетения междоусобий и столкновений национальных интересов не определившихся в общественном смысле государств и своенравных поведенческих стилей их гордых лидеров. И там он ощутил начало крушения надёжной стены за спиной.

Все последующие годы я знаю его, как политика, не простившего своей стране – да, как бы претенциозно это ни звучало! Видно, слишком трудно ему дались прямые и непонятливые взгляды в упор людей той стороны, которую так или иначе он, дипломат, пытался обращать в веру стороны своей. Выходило, что он сам жестоко обманут горбачёвыми, яковлевыми, шеварднадзе, козыревыми и иже с ними.

Страна – страной. Тыча пальцем в небо, сраведливый суд не вершат. Ещё в своей «африканской» концепции В.Новосельцев утверждал, что многое в выборе вариантов общественного развития стран, зависит не столько от общественных факторов, сколько от субъективных. Что он был прав, о том говорит даже самый банальный случай, когда омский депутат Верховного Совета СССР Казанник, уступил свой мандат Ельцину и тем самым на долгие годы подписал приговор стране.

Прошли годы. Я бы тоже сейчас хотел взглянуть в глаза многим проповедникам новых мышлений – черниченкам, афанасьевым, поповым,собчакам, по чьим проповедям у России за двадцать лет словно отсохли руки и она не может сама прокормиться, разучилась делать свои самолёты, комбайны, а учёные с русскими фамилиями становятся нобелевскими лауреатами, но при чужом гражданстве. Всем им в конце своей жизни дал запоздалый урок прозрения русский философ-диссидент Александр Зиновьев, который, воротившись из капиталистического рая, написал честную книгу о преимуществах коммунизма и о причинах крушения его русского (а может, нерусского?) варианта.

В.С.Новосельцев после Фритауна назначается заместителем заведующего отделом МИДа, ведающего вопросами охраны государственных тайн, обеспечением безопасности МИДа и загранучреждений, защитой информации и другими специальными вопросами.

Опять надо вспомнить о времени. Приближается август 1991 года. Не ставлю цели вдаваться в подробности так называемого путча, но Владимир Степанович в своих позднее написанных заметках даёт такую панораму событий, которую по объективности невозможно ни в чём оспорить. Многое он видит своими глазами, многое отслеживает по поступавшей в те дни и часы по различным каналам информации. И во всём – естественная для него острота оценок.

С октября 1990 года министром иностранных дел РСФСР ещё при существовании Союзного МИДа работал Андрей Козырев. Переселение МИДа республики на Смоленскую площадь, в бывшие владения МИД СССР, стало концом советской дипломатии, Козырев сам выступает сокрушителем многих её основ. В этом духе началась перетряска кадров. Все работники МИД СССР выводятся за штаты. Для аппарата начались горькие дни ожидания. Владимир Степанович признавался, что не надеется ни на какой из благоприятных для себя вариантов, учитывая отрицательное отношение нового руководства к бывшим партийным кадрам. Но неожиданно ему предложили возглавить Управление комплексной безопасности МИДа России. Он дал согласие.

Вопросы примерно те же. В аппарате 120 человек. Усилены акценты по обеспечению режима секретности, инженерно-технической защиты информации, обеспечение эвакуации дипломатов и членов их семей из стран, где возникают чрезвычайные положения, а таких становилось всё больше. Стало более тесным сотрудничество с ФСБ, службами Внешней разведки. А вокруг, согласно развернувшейся либерализации нравов, внутренних и международных отношений,

вовсю шла «разгерметизация» всяческих режимов. Во все поры государственной службы проникала коммерция, воцарялись приоритеты личных интересов. Не говоря о том, что шаг за шагом шла американизация и европеизация российской политики. В средствах массовой информации стали появляться высказывания типа того, что стоит ли держать на Смоленской площади дипломатов, не видящих разницы между интересами России и США? Пошли сообщения о том, что российские дипломаты, у которых срок службы в стране пребывания истекал, устраивались на работу без возвращения на родину. Понятно, они, будучи секретоносителями, вызывали особый интерес ФБР И ЦРУ. Имел место нашумевший факт, как бывший советник российского постпредства при ООН выдал сотрудникам ФБР агента, работавшего на нашу разведку. Перед кем можно было теперь всерьёз ставить вопрос о защите интересов государства, его секретов, если всё происходящее вполне соответствовало линии поведения на международной арене Ельцина-Козырева?

– Я всё чаще задумывался над этим, – с горечью признаётся Владимир Степанович. – Друзья уже стали спрашивать: ты долго будешь работать у Козырева? До пенсии, что ли, решил досидеть рядом с предателем? Если так, то сибиряки тебе этого не простят! – Я пытался отнекиваться, хотя понимал условность их нареканий, но и ценил прямоту. Говорил, что это надо ещё доказать…

– А что тут доказывать? Пол-России знают, что ваш Козырев служит американцам.

Из Сибири, оказывалось, и это было видно.

Затрудняюсь предположить, как продолжалась бы его линия жизни, совпади она в дальнейшем со старо-советским представлением о теперешних, более чем зрелых своих годах. Может быть, как страстный охотник, каждый год копил бы с пенсии на самолёт (копить теперь много надо, билеты, как и жизнь, дороги!), и летал бы из Москвы на утиную охоту в большепесчанских угодьях: охотник он страстный и умелый. Растили бы с Верой Ивановной внучек – их у него две. Но он унёс из прошлой жизни обретённое там же обострённое чувство справедливости, а нынешняя жизнь не дала почвы для умиротворения и душевного покоя. Натура у моего героя такая, что не позволяет ему молчать. «Более двадцати лет Россия словно находится в порочном замкнутом круге. Она вздрагивает, иногда даже напрягает силы, но не может из него вырваться, словно какие-то сверхъестественные силы удерживают её в непривычном для неё приниженном состоянии…».

Занимаясь преподавательской работой в университете по курсу международной экономики, он пишет книги. И одна острее другой. В книгах он – и политик, и учёный-экономист, и публицист. А главное – правоборец. Одно только название недавно вышедшей его книги говорит само за себя: «Кремлёвская власть. Кризис государственного управления». На острие пера – три чудища: непрофессионализм власти, то есть некомпетентность «как принцип», стяжательство, то есть коррупция «как диагноз» и безнравственность «как она есть», которые на фоне самого понятия

«власть» выглядят каждое буквально по-радищевски – «Чудище обло, озорно, огромно,стозевно и лаяй».

Михаил СИЛЬВАНОВИЧ, член Союза писателей России, заслуженный работник культуры РСФСР.

Фотографии из книги В.С. Новосельцева «На переломе эпох. Записки дипломата»